Решальщики. Перезагрузка
Шрифт:
— Да, я пошла к гадалке. Я посоветовалась с Маринкой и пошла к гадалке. Маринка — это подружка моя — протекцию мне устроила… Вот вы улыбаетесь, а ведь к хорошей гадалке не так-то легко попасть… И я пошла к гадалке, к Александре…
…Небольшая комната, аляповато обставленная в соответствии с мистико-эзотерическим антуражем. Пыльные, давно выцветшие шторы наглухо задернуты. В полумраке горят пузатые уличные свечи. Те, которые у нас любят привозить из Финляндии рачительные любители шопинга (потому как «долго
— …Горели свечи, и пахло чем-то незнакомым. Но не как в церкви. В храме тоже жгут свечи, но пахнет совсем по-другому. Александра долго на меня глядела. Пронзительно. У меня даже голова закружилась…
…Гадалка Александра раскладывает карты Таро. Она тревожно всматривается в расклад и начинает говорить распевно, раскачиваясь и слегка подзавывая, словно бы войдя в транс:
— Кровь на тебе, девонька, кровь… Умрешь ты, Таня… Мертвой тебя вижу… В гробу с червями вижу тебя… Беги, Таня, беги… Уезжай отсюда… Может — и спасешься…
— Как я от нее вышла — не помню. Ничего не помню. На улице какая-то женщина ко мне подошла, говорит: вам что, голубушка, плохо? А мне не плохо было — мне жутко было. Ноги не держат и в глазах — свечки, свечки. Села в машину — дрожу. Зябко мне, ключ в замок не вставить. — Татьяна Андреевна уронила сигарету и заплакала…
…Трое мужчин сконфуженно молчали.
Иронизировать по поводу гадалки теперь было как-то совсем неуместно.
Домой Татьяну Андреевну отвез Петрухин. Она отнекивалась, говорила, что доберется сама, но Дмитрий настоял. Брюнет галантно поцеловал гостье руку, однако провожать не пошел. Слегка раздвинув жалюзи в кабинете «инспекторов», он смотрел, как Петрухин помогает Татьяне Андреевне садиться в машину.
Виктор Альбертович усмехнулся, повернулся к Купцову и сказал:
— По-моему, наш Борисыч повелся на Лису.
— Как? — спросил Купцов. — На кого?
— На Лису… на Татьяну Андреевну Лисовец.
— А… Ну даже и не знаю. А ты, Виктор, давно с ней знаком?
— С Лисой-то? Тыщу лет. Была когда-то у меня с ней история. Романтическая до абсолютной пошлости… Но, слава Богу… — Брюнет не договорил, умолк.
— «Слава Богу» что?
— Да так, ничего… Ты Борисычу скажи, что… впрочем, я сам скажу.
Брюнет снова посмотрел в окно. «Фольксваген» с Петрухиным и Татьяной Лисовец уже уехал со стоянки, исчез в блестящем потоке автомобилей на мокрой набережной.
Виктор Альбертович направился к двери, остановился, посмотрел пристально на Купцова и сказал:
— Вы с ней поосторожней, мужики.
— Поосторожней?
— Да, поосторожней. Баба она и красивая, и умная. Но стерва… Я ей не особо верю.
— Зачем же мы беремся ей помогать?
— Не знаю, — пожал плечами Брюнет. И, уже взявшись за дверную ручку, добавил: — Она
Петрухин вернулся в офис спустя два часа. Возбужденный, азартный. За окном бушевал майский ливень, на шевелюре и на лбу Дмитрия блестели капли воды. Если придерживаться классификации, изобретенной американском рок-поэтом Бобом Диланом: «Одни люди гуляют под дождем, другие просто мокнут», — Петрухин, несомненно, принадлежал к категории первых.
— Ух! — с шумом выдохнул он прямо с порога. — Что за женщина!
— Ага.
— Что значит «ага»? Не женщина — а песня! Лирическая баллада! Медляк со школьной дискотеки!
— Она разбивает сердца, — многозначительно сказал Леонид.
— Чего?! — Партнер энергично помотал головой, стряхивая с себя брызги — остатки дождя, шумно плюхнулся в кресло и блаженно вытянул ноги. — Короче, Склифософский, ты работать будешь или как?
За окном сверкнуло, и прокатился гром. В долгом раскате потонула фраза, которую в ответ произнес Купцов. Дмитрий переспрашивать не стал, а вытащил из нагрудного кармана блокнотик и разгладил его на коленке:
— Значит, так, слухай сюда. На данный момент удалось установить следующее: мужа зовут Николай Савельевич.
— Чьего мужа?
— Слышь, хорош дурака включать! Естественно, мужа Тани. Она же — Татьяна Андреевна Лисовец.
— Она же — Лиса.
— Тьфу на тебя. Итак: муж — Николай Савельевич Борисов. Брак официально не зарегистрирован.
— Ай, молодца! Сразу видно — не зря прокатился.
Петрухин поморщился, пропуская мимо ушей иронию, и продолжил, сверяясь с записями в блокнотике:
— Сын Валерка от первого мужа. Впрочем, и тот брак не регистрировался. Первого муженька величают Владимир Палыч Старовойтов. Живет на Гражданке. Женат, сыну материально не помогает… Художник, крепко выпивает. Старше Татьяны на пятнадцать лет.
— Ага. А Николай на четыре года моложе.
— Откуда знаешь?
— Догадался.
— Хм… Ну, положим, не на четыре, а на шесть… Далее… Таня и Борисов вместе работают в крупной фирме, которая занимается недвижимостью. Николай — начальник отдела, Татьяна — агент. Финансово они вполне обеспечены, но не более того. Своего бизнеса нет. Но у каждого есть по квартире и по машине. Вместе живут уже три года, постоянно проживают на квартире у Николая, на Английской набережной. Квартиру Тани сдают знакомым. Вот, пожалуй, и все.
— Нет, Дима, не все, — сказал с легкой ухмылкой Купцов. — Не все. Есть еще кое-что.
— Что же еще?
— Первое: Брюнет назвал ее стервой.
— Почему?
— Спроси у него сам.
— Обязательно спрошу. А что второе? Ты сказал: первое… значит, есть второе?
— Есть и второе… Со слов Лисы: врагов у них нет.
— Это я слышал.
— Но есть и третье, Дима.
— А что третье?
— Она разбивает сердца!
Петрухин раскрошил в руке сигарету. Вполголоса выругался. А потом сказал сердито: