Решальщики. Раскрутка
Шрифт:
Брюнет выбрался из салона «вольвы», где все это время, по-видимому, проводил сеанс психотерапии с Анной Николаевной, и направился навстречу мужчинам. Телохранитель Влад, продолжая «работать работу», тревожно подсобрался и пристроился следом.
— Так о чем в итоге договорились? — спросил Брюнет.
— Сейчас отвезу Аньку домой, — ответил Московцев. — Надеюсь, за пару часов она отойдет. А там — жду твоих орлов. На месте, так сказать, преступления. Ты как, не возражаешь?
— Да за-ради бога. Главное, чтобы они не возражали.
— Подъедем. Чего ж не подъехать? — подтвердил Петрухин, и после этих его слов Леонид задумался о чем-то своем.
— Тогда
— Брось, не за что. Как говорится: близкие люди — ближе не будет.
Брюнет и Московцев дежурно-формально обнялись.
— Интересная женщина, — изрек Купцов, провожая взглядом удаляющуюся «вольву».
— Уж слишком не от мира сего, — не согласился с ним Петрухин. — Витя, я так и не понял: в какой такой студии она служит?
— Анька — она по профессии дизайнер, занимается интерьерами. А студия у нее на Гороховой. Это ей Петька устроил. Правда, там не совсем студия, а скорее магазинчик. Одним оформлением интерьеров в наши дни прожить трудно: заказы то есть, то нет.
— А этот Петр Николаевич? Ты, вообще, давно его знаешь? Что за человек?
— Петя — дерьмо редкостное, хрен ему между… Но специалист хороший. Сможем мы ему как-то помочь?
— Если честно — едва ли. Где этого Андрюшу искать: на конкурсе чтецов-декламаторов? Или на сайте фанатов Бродского?
— Жаль, — равнодушно резюмировал Брюнет. — Но вы все-таки к ним наведайтесь, раз пообещали… Ладно, я уехал. Ежели чего — звоните.
Виктор Альбертович и Влад загрузились в машину, а решальщики побрели в сторону Владимирской площади, так как для их «фердинанда» козырного места на элитной парковочке сегодня не сыскалось.
— А мы с тобой куда сейчас? В контору? — спросил Борис.
— Вот уж хренушки! — сердито отозвался Дмитрий. — Из-за твоей псевдоинтеллигентской скромности я лишился возможности откушать на халяву в элитном заведении. Так что сейчас мы направляемся обедать. И платишь — ты!
— ЧЕГО?!
— Ути, никак за кошелек испужался? Не боись, матрос ребенка не обидит. Надеюсь, хотя бы на шаверму у тебя хватит? Знаю я тут один неплохой подвальчик.
— Это ты про свою «Сахару»?
— А чем плох вариант?..
Питерская шаверма, та самая, которая в Москве — «шаурма», в Твери — «шаварма», а в какой-нибудь Праге так и вовсе — «гирос», давно сделалась продуктом культовым, окончательно и бесповоротно вытеснившим с городских улиц знаменитые ленинградские пирожки. А ведь старшее поколение до сих пор с ностальгической теплотой вспоминает колоритнейших, крупногабаритных теток в ватничках, поверх которых надевались относительно белый фартук и относительно белые нарукавники. Ах, как сноровисто они выуживали из деревянной тележки-короба, натыкая алюминиевой вилкой дымящееся жареное чудо «с мясом по десять, с повидлом — по пять»! Кое чудо заворачивали в листок вощеной бумаги или просто в обрывочек чековой ленты для кассового аппарата. У-у-у! «Где вы теперь, кто после вас целует пальцы?..»
Теперь на смену теткам пришли «шаверматоры-бастурматоры». [25] Те, что со скорострельностью автомата выдают на-гора обильно политую майонезным соусом кучку сомнительного происхождения мяса на пластиковой тарелке, обрамив оную плавающим в жиру фритюрницы картофелем-фри и стружками капустного салата. В подавляющем большинстве авторы этого универсального кулинарного рецепта принадлежат к той многочисленной плеяде гостей города, о которых принято говорить: «Загостились». А временщики, как известно, они и в Африке временщики. Живя в полнейшем неведении относительно
25
Может, конечно, и байка. Однако знакомые утверждали, что на одном из расклеенных на столбах объявлений о приеме на работу в кавказскую забегаловку эта «должность» именовалась именно так!
Однако шалманчик в самом начале улицы Большой Московской в данном случае составлял исключение из общего правила. Эту точку Дмитрий приметил, а приметив — обжил еще в начале 2000-х, когда она только-только открылась под странноватым названием «Сахара». С тех пор у точки несколько раз менялись и вывески, и контингент, и стратегические инвесторы, но вот обстановка и ассортимент большею частью оставались неизменно прежними. И столь же неизменно все эти годы здесь с особой теплотой привечали Петрухина, проходившего по разряду ВИП-клиентов. За какие-такие особые заслуги — история умалчивает. Помимо прочих льгот и знаков внимания, «виповость» подразумевала, что при заказе шавермы в тонкий лавашик закатывалось ровно то количество и ровно такое сочетание ингредиентов, которое любил персонально Петрухин. Причем совершенно неважно — кто именно в день визита уважаемого гостя оказывался за стойкой — ветеран ли общепитовского труда волоокая Алия, пережившая несколько здешних ремонтов и хозяев, либо буквально накануне принятый на временную работу внеочередной родственник непонятного родства Максуд.
— Ну и что ты об этом думаешь, инспектор? — копируя петрухинские интонации и попутно слизывая с пальцев соус, спросил Купцов.
Форматом заведения салфетки к столам допускались, но по причине дополнительных ненужных расходов не приветствовались.
— Думаю, что такую дуру надо еще поискать, — с набитым ртом ответил Петрухин.
— Да-а, барышня, бесспорно, оригинальная. В богемной среде таких чистых людей действительно не найти.
— Но Андрей-то нашел?
— А как он ее, Дима, нашел?
— Чуется мне, что кто-то нашептал мужику о том, что осталась на белом свете такая вот белая ворона. Она же — романтичная особа.
— Хм… Любишь ты все усложнять. А если он случайно в эту студию зашел?
— Не-а, Леня, не случайно… не случайно. Очень уж все подозрительно гладко получается: шмотки, манеры, стихи Бродского… и даже время его появления — перед закрытием — не случайно. Да еще и дождь этот.
— Дождь тоже он подстроил? — невинно поинтересовался Купцов.
— Насчет дождя ничего не скажу, — отозвался Петрухин. — Дождь — он и есть дождь… явление, так сказать, природы. Заказать его нельзя. Но чтобы все остальное совпало… извините!
— Извиняю. А если все-таки случайность? Вот шел-шел человек по улице и увидел вывеску — «студия»! Сообразил, что ему это нужно… Зашел. Увидел. Победил. Женщина-то действительно симпатичная весьма… а? Ну а с саблей этой так уж вышло — случайно. Можешь возразить, инспектор?
— Легко, инспектор. Во-первых, по улице он не «шел-шел», а ехал. Потому как если бы «шел-шел», то на спиньжачке остались бы следы дождя. Однако их, по уверению Ани, не было.
— Могла забыть. Или просто не обратить внимания.