Решальщики. Раскрутка
Шрифт:
— «…Серебро, кожа, ткань. Нижняя часть клинка декорирована растительным орнаментом». Что ж, вещица действительно интересная.
Анатолий Яковлевич закрыл альбом, приходившийся братом-близнецом тому, что несколькими часами ранее демонстрировал решальщикам Московцев, снял очки и задумчиво повторил:
— Интересная. С историей вещица… М-да…
— Сколько? — лобово, без словесных прелюдий спросил Русаков.
Антикварных дел мастер поморщился. В деловых разговорах он как раз предпочитал «заходы
— Э-э-э-… ну, скажем… пятнадцать.
— В таком случае мне ничего не остается, как попросить прощения за бесцельно отнятое время. Которое ни в коей мере не может быть компенсировано даже кофе. Хотя, как ни странно, его здесь готовят недурно.
— Перестаньте, Андрей, экий вы, право… Зачем сразу так-то? Давайте спокойненько всё обсудим.
— А затем, любезнейший Анатолий Яковлевич, что я терпеть не могу, когда меня пытаются разводить. Тем более — хорошие знакомые.
— Но вы же прекрасно понимаете, что вещица каталожная, — запротестовал антиквар. — Продать ее здесь, у нас, — почти нереально. Придется задействовать… э-э-э… специальные каналы. А это, уверяю вас, весьма затратная процедура.
— Я в курсе. Поэтому моя цена более чем скромна.
— И сколько вы хотите?
— Тридцать пять.
Анатолий Яковлевич страдальчески закатил глаза:
— Андрей, вы же просто без ножа меня режете!
— Бросьте! «Резать без ножа» — это, скорее, по вашей части.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду тот фолиант, который я подогнал вам в последний раз. Сколько в итоге за него отстегнул Саркисян?
— Это коммерческая тайна, — насупился антиквар.
— Странно, но Саркисян так не считает. И охотно озвучил итоговую сумму. Правда, в тот момент он находился в состоянии нелегкого подпития. Но то — детали.
— Какой подлец!
— Совершенно с вами согласен, — подтвердил Русаков, направляя заинтересованный взгляд поверх головы собеседника в сторону стойки бара. Там в данную минуту возник новый любопытный персонаж — одинокая дамочка бальзаковского возраста. Судя по прикиду, аксессуарам и обилию украшений — при деньгах, судя по манере поведения — малость подшофе.
Дамочка что-то заказала и, не с первого раза взгромоздившись на барный табурет, коротала время до очередного дринка, изучая немногочисленный пока контингент заведения. Встретившись глазами с Русаковым, она наградила его одобряющей улыбкой, однако мимика Андрея никак не отреагировала на подобную симпатию. В отличие от мозга, в котором автоматически запустился «бортовой компьютер», определяя оптимальный набор прикормок и наживок: «Ваенга… Стас Михайлов… „Все мужики — сволочи“… „Рыцари в наш век перевелись“… Шампанское? Нет, скорее мартини…»
— …Андрей! Вы меня слушаете?
— Да-да. Я весь во внимании.
— К сожалению, я вынужден вас покинуть, так как у меня назначена еще одна важная встреча. Но я обязательно подумаю над вашим предложением.
— Как долго?
— А каким лимитом времени вы располагаете?
— Дней
— Хорошо. Я постараюсь дать ответ в течение этого срока.
— Только не затягивайте. И в любом случае отзвонитесь: «да» — значит «да», ну а «нет» — оно, как известно, тоже ответ.
— Боюсь, к обозначенному сроку я могу не успеть собрать столько наличности. Вы же предпочитаете работать с кэшем, не так ли?
— Ценю вашу деликатность. Но в любом случае большим временем я не располагаю. Так как собираюсь в конце следующей недели покинуть этот город, знакомый до слез.
— Неужто всех местных вдовушек успели окучить? — невинно поинтересовался антиквар.
— Ну что вы! На «всех» и всей жизни не хватит, — ничуть не смутившись, ответил Русаков. — Просто опасаюсь, что мои рыжие кудри малость примелькались.
— Почему рыжие? Вы же, если глаза мне не изменяют, натуральный, с благородной проседью брюнет?
— Советую, Анатолий Яковлевич, почаще перечитывать классическую, а не только специальную литературу. Уверяю вас, в жизни весьма часто пригождается.
— Благодарю за совет, непременно воспользуюсь. Да, а куда думаете податься, если не секрет?
— Не секрет. В предгорье Кудыкиных гор, в славный курортный городишко Гдетотамск. Не доводилось бывать?
— Кхе… А вам, Андрей, пальца в рот не клади!
— На том стоим, — пожал плечами Русаков. — Да и чужими пальцами сыт не будешь…
Едва антикварных дел мастер, раскланявшись, удалился, Андрей поспешно достал мобильник, поменял сим-карту и вызвал из памяти один из немногих забитых на нее номеров:
— Эдик?.. Ты где сейчас?.. Значит, так: бросай свой «секонд» и срочно подъезжай на Малую Морскую. Кафе «Погребок»… Да, рядом с Исаакиевской площадью… Работаешь даму за барной стойкой… Сценарный план такой же, как с Мариной с Искровского проспекта… И давай поживее…
Завершив разговор, Русаков прикурил от дорогой зажигалки и продолжил демонстративно «не замечать» взглядов дамочки. Которые раз от разу становились все более призывными…
Анна Николаевна тихо плакала в платочек, Петр Николаевич уже в открытую прикладывался к бутылке, а Петрухин продолжал насиловать мозг, лихорадочно вспоминая: какие еще толковые вопросы он не успел озвучить. По всему выходило, что запас толковых давно истощился.
— Если честно, просто не представляю, за что еще в вашем случае можно зацепиться.
Всхлипывая, Анна Николаевна пожала плечами, а Московцев что-то пробормотал себе под нос.
— Да! — вспомнил Дмитрий. — А в каком ресторане вы ужинали?
— Не знаю… не помню. В каком-то очень уютном кафе, на Васильевском.
— А поточнее?
— На Седьмой линии. Или Шестой. Словом, где-то в районе пешеходной зоны. Какое это имеет значение?
— Возможно — никакого. А возможно, имеет. Многие люди склонны посещать одно и то же заведение. И их там, соответственно, могут знать.