Решатель
Шрифт:
Так и происходит. Об Акире эти люди знают недостаточно, чтобы сделать предположение, что его жена тоже владеет английским языком. Удовлетворившись тем, что Мана сидит тихо и не привлекает к себе внимание, гайдзин и японка негромко общаются на английском, пока секьюрити бдят у входных дверей. На них, профессиональных охранителей, Мана действует точно также, как и на обычных людей. Она школьница, пусть и жена довольно известного человека.
Гайдзин американец, но, к легкому удивлению незаметно подслушивающей девушки, является подчиненным Кимико Мотосубы, точнее, её семьи. Сейчас эти два человека обсуждают не продажу «Нексу», а её срочный транзит в Соединенные
Восемнадцать с половиной миллиардов йен, оплата за условные двадцать лет, откупные для Кирью, уже готовы к передаче. Точнее… нет.
«Они… шутят?», — Мана в замешательстве, — «Восемнадцать с половиной миллиардов и одна йена? Выкуп? Не понимаю. Зачем тогда нужна я?»
Гайдзин уходит, а Мане улыбчивая и добрая Мотосуба-сан рассказывает, для чего она, Мана, нужна. Заключить с ней сделку при отсутствующем муже. Девушка получает на счет деньги, что требовал, как отступные её муж, а Мотосуба, наконец-то, приобретают «Нексу» целиком, с потрохами, так сказать. Вот, Кирью-сан, смотрите на графики динамики роста, вот они сейчас, а вот что прогнозировалось на двадцатилетний срок, учитывая тенденции развития. Деньги готовы, мы ждем юристов.
Понимаете, в чем дело, Кирью-сан… ваш муж пропал, а момент у нас срочный, острейший, поэтому прибегаем к подобной процедуре в обход вашего супруга. Тем не менее, его условия, причем лишь озвученные, не задокументированные, но вполне разумные, мы выполняем «от» и «до». Так ведь?
Да, всё верно, качает Мана головой. Всё правильно, Мотосуба-сан. Я, тихая и скромная девушка, ни в коем случае не скажу вам о том, что курс японской йены в данный момент летит в пропасть, а экономика страны шатается, как шаталась тридцать лет назад. Конечно, я подпишу бумаги. Муж не будет против, уверяю вас, он сам не рад такому вниманию к своей персоне. У него, Мотосуба-сан, всегда очень и очень мало времени.
Мана хорошая японская жена, примерная и правильная. Настолько, что у сидящей напротив неё японки сводит зубы. Выглаженное, пусть и робкое поведение, игра, хлопки ресницами. «Невинная жертва обстоятельств», на счета которой сейчас упадёт восемнадцать миллиардов йен. Ой, не ей, конечно, не ей, а Харуо Кирью, но это же не проблема? Наш ото-сан следит за тем, чтобы мы распоряжались деньгами разумно, на него выписаны доверенности…
Это оказывается неприятным сюрпризом для Мотосубы, из чего Мана делает вывод, что ей не собирались надолго оставлять эти восемнадцать миллиардов. Выпустили бы из здания, а дальше…
Видимо, так и будет, просто требовать деньги будут не у неё, а у отца Акиры. Логично, но это уже даст дополнительное время.
Сделка проходит через пятнадцать минут, практически в молниеносном порядке. Стрекочет принтер, печатая банковскую выписку перевода, Мана кивает, глядя на документ, а затем ставит подписи, в том числе и на бумаге, подтверждающей отказ её мужа от интеллектуальных прав на программное обеспечение, как используемое в компании, так и некий «прототип», который находится у Акиры на руках. Лица окружающих становятся счастливыми, как будто у них на руках индульгенция и билет на Небеса.
Мана улыбается и кланяется, давая лишь легкий намек на счастье подростка, ставшего внезапно безумно богатым. Очень
— Не смею вас больше задерживать, Кирью-сан, — улыбается Кимико Мотосуба, когда они остаются вдвоем, — Хотите вернуться в Огасавару?
— Да, пожалуй… — кланяется Мана, но не успевает договорить.
Ей мешает громкий хлопок в коридоре, а затем еще и вопли, стрекот автоматического оружия и шум выбиваемых дверей. Девушка едва успевает спрятаться за диваном, как дверь в их огромную комнату выбита крепким мужским ботинком, а затем, ворвавшийся огромный мужчина, с ног до головы одетый в черную форму, короткой отмашкой отправляет Кимико Мотосубу в полёт на пол. Кажется, он стоит женщине нескольких зубов…
— Цель обнаружена! — хрипит басом человек в маске, заметивший испуганно выглядывающую Ману, — Приступаю к захвату!
Мана легко захватывается. Ей попросту вздёргивают с паркета и вешают на плечо, как эполет, задницей вверх. Поздравляя себя, что надела в деревне джинсы, девушка едет на своем новом похитителе в новое похищение, делая большие шокированные глаза, а внутри хладнокровно повышая долю участия в происходящем Спящего Лиса до ста процентов.
Отовсюду, на пути следования её переносчика, вылетают новые люди в черном, тут же начиная по-всякому охранять и сопровождать их двоих. Спускаясь на лифте в тот самый гараж, откуда ранее и поднялась, Мана улавливает определенную иронию в происходящем. Прекрасно знакомый ей грузовик для перевозки «надевших черное» раскрывает перед ней свой фургон, в который она попадает в сопровождении аж трех людей. Визг шин, и вот они едут неизвестно куда.
Мана снова боится. Волнуется. Бегает взглядом по закрытым масками лицам. Немного подумав, подпускает слезы в глаза, а затем, продемонстрировав их, сворачивается на сиденье, обнимая колени, и начинает беззвучно плакать. Сопровождающие не обращают на это внимания.
Это не имеет значения.
Путь занимает порядка четырех часов. Она чувствует голод, жажду, желание сходить в туалет, но решает придержать эти козыри, ситуация может потребовать их продемонстрировать, чтобы провернуть все в более выгодном ключе. Пока же…
Двери фургона открываются в вечер. Девушку куда-то ведут, почти тащат, её сопровождает трое вооруженных громил с автоматами. Она не услышала в свой адрес ни единого слова с тех пор, как похитивший её человек вышиб ногой дверь в ту комнату. Сейчас, закрываемая со всех сторон массивными телами, она даже не может определить, где находится. Разум, спрятавшийся за ужасом и отчаянием, изображаемыми оболочкой, хладнокровно подмечает детали, достраивает общую картину. Глаза не завязывали, права не зачитывали, операция нелегальна? Скорее всего. Она в духе тех решений, которые осуществлял Соцуюки Шин, так может…?
Нет, всё слишком открыто. Она видит бегущих туда-сюда солдат, среди которых довольно мало людей в черной форме, слышит выкрики и ругань. Это… база? Нет, это аэродром, возле которого разбито несколько палаток. Шум вертолетов. Она в руках не у людей Соцуюки, а у бывших людей этого человека. Находящихся по-прежнему на службе.
Здание аэропорта, они спускаются вниз по лестнице. Сырой полутемный коридор. Её заталкивают в комнату, закрывая позади дверь. Злой щелчок замка. Мана в одиночестве, закрыта в совсем небольшой, но совершенно пустой комнате. Дверь хоть и деревянная, но довольно прочная на вид, одинокая лампочка под потолком, следы пыли… это помещение совсем недавно и в большой спешке подготовили для неё.