Решающее лето
Шрифт:
— Милый, сейчас не время ссориться. Мы ведь никогда не ссорились, давай не будем ссориться и сейчас.
— Мы не ссоримся.
— Нет, ссоримся. Я удивляюсь, как до сих пор мы не переругались насмерть и не вцепились друг другу в глотку. Я удивляюсь… — Но в эту минуту в комнату стремительно вошел оживленный и элегантный Шолто. Поцеловав Чармиан, он с нежностью посмотрел ей в глаза и снова поцеловал.
В тридцать лет Шолто начал уже лысеть, под глазами, голубыми и ясными, появились морщины. Эти признаки преждевременного
Чармиан ответила ему улыбкой. Покой разлился по всему ее телу.
— Ну как, успешно? — спросила она.
— А-а! — Он округлил глаза, состроил шутливую гримасу и довольно потер руки. — Возможно. Может быть. Но пока я ничего не скажу. Молчу.
Чармиан заметно оживилась.
— Он что-нибудь сделает?
— Я не уверен. Обещал сообщить через недельку. Но надежда есть, надежда есть. А как ты, дорогая? — Он кивнул мне. Взгляд его был дружелюбным, но равнодушным. Ему, должно быть, стало известно о нашей последней размолвке с миссис Шолто, и он чувствовал себя в некотором роде победителем.
— У меня все хорошо, — ответила Чармиан, — но я скучала без тебя.
Меня просто бесила эта ее покорность и беззащитность, готовность мгновенно забыть все унижения, которым он ее подвергал.
— Рыбак уходит в море, жена в тревоге ждет, — с пафосом изрек Шолто. Затем лицо его приняло серьезное и сочувственное выражение. — Как здоровье мадам Хелены?
— Сегодня ей значительно лучше.
— Чего бы ей послать такого, а? — Он сосредоточенно нахмурился.
— Ничего. Ей это ни к чему.
Он взглянул на меня и покраснел.
— Клод хотел сказать, что сейчас ей пока ничего не надо, — поспешила объяснить Чармиан. — Когда я принесла ей цветы, она даже не посмотрела на них.
— О, — ответил Шолто, — понимаю. Сочувствую. Надеюсь, она скоро поправится. — Его руки, обнимавшие Чармиан, внезапно соскользнули с ее плеч, и Чармиан, постояв с минуту в какой-то растерянности, отошла и прилегла на диван.
— У тебя сегодня отекли ноги, — сказал Шолто. Он присел рядом с ней и провел пальцем по ее распухшим щиколоткам. — Черт побери, какой отек!
— Раньше никогда такого не было, хотя, мне кажется, это в порядке вещей. Клод, ты пообедаешь с нами?
— Нет, не могу. С удовольствием пообедал бы, но у меня срочная работа.
— Ты обязательно должен остаться, Клод, — вдруг сказал Шолто. — Чармиан умрет с тоски. Я не люблю оставлять ее одну.
— Значит, ты снова уходишь? — спросила Чармиан, казалось, без видимого интереса или удивления.
— Да, понимаешь, просто необходимо. Надо повидаться с Паркером.
— Тогда, конечно, иди. — Чармиан поднялась и налила нам по рюмке хереса. — Но я не хочу задерживать Клода. Раз он говорит, что занят, значит, это действительно так.
— Не то что я, ты хочешь сказать? — Шолто вопросительно посмотрел на нее. — Мне, бедняге, уж ничего и сделать нельзя. Ведь я для дела стараюсь.
— Причем здесь ты? Я говорила о Клоде, — спокойно ответила Чармиан и опустила глаза на руки, сложенные на коленях.
— А ты не хочешь выпить с нами? — спросил я Чармиан.
Она покачала головой.
— Правда, доктор говорит, что если немного, это не вредно, но мне не хочется. Эван составит тебе компанию. — Она оживилась, поглядывая то на меня, то на Шолто, словно просила нас быть друзьями. — О, как я хочу, чтобы все поскорее кончилось!
— Сколько еще?
— По всем подсчетам, две недели. Но разве все бывает так, как рассчитываешь?
Шолто выпил рюмку и снова наполнил ее.
— Еще, Клод?
Я отказался. Мне было тяжело дышать с ним одним воздухом, и я не мог даже ради Чармиан заставить себя относиться к нему, как к близкому человеку.
— Мне пора. Я позвоню тебе вечером, Чармиан.
— Зачем?
— Просто так, чтобы развлечь тебя. Почему ты не приглашаешь гостей?
— Я никого не хочу видеть, — ответила она. В глазах ее была тоска, но Шолто упорно избегал ее взгляда. Он встал, чтобы проводить меня в прихожую.
— Ну, как ты находишь Чармиан? Держится молодцом, правда?
— Да.
— Она у меня молодчина.
Мне трудно было поверить, что он говорит серьезно. Не может быть, чтобы он не видел, как она страдает.
— Эван, нехорошо, что она каждый вечер остается одна в пустой квартире.
— Послушай, Клод, — горячо воскликнул он, — ты думаешь, я сам этого не понимаю? Но все так неудачно складывается. Именно сейчас. Я, право, не виноват. — Он засмеялся. — Не могу же я все время быть нахлебником у собственной жены. Мне надо как можно скорее найти работу. Ты не представляешь, что значит сейчас искать работу.
— Хорошо, если работу, — заметил я.
Он посмотрел на меня так, словно хотел рассердиться, но передумал. Вместо этого он широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.
— Передай мой привет мадам Хелене. И не стесняйся, скажи, если что нужно.
Протянув руку, чтобы открыть дверной замок, он чуть было не потерял равновесие и, стараясь удержаться, обхватил меня руками. С годами его неловкость усиливалась и словно выдавала неустойчивость характера, неопределенность стремлений и затаенные страхи. Он улыбался, что-то утверждал с уверенностью, но казалось, что почва колеблется у него под ногами.