Решающее лето
Шрифт:
В комнату вошла няня, женщина с быстрыми, живыми глазами; она с трудом скрывала распиравшее ее любопытство. Няня справилась, следует ли ей пойти с Лорой на прогулку и не будет ли у миссис Шолто каких-либо поручений.
Чармиан, подумав с минуту, сказала:
— Если вы не возражаете, я сама погуляю с Лорой. А вы тем временем сможете закончить ночные рубашки.
— Как вам угодно, мадам, — ответила нянька. — Девочка уже одета. Нижние юбки тоже, если успею?
— Да, пожалуйста. Это было бы очень кстати.
— Неужели ты действительно собираешься гулять в
— Да. Мне нужно уйти отсюда. Я должна побыть с Лорой. — Она проглотила таблетку аспирина, наспех попудрилась и оставила меня с миссис Шолто.
Старая леди казалась спокойной. Она попросила меня не уходить, если я никуда не спешу.
— Клод, сколько осталось до суда?
— Адвокат Эвана думает, что слушание назначат через месяц-полтора.
— Как, по-вашему, он выдержит? — На ресницах ее дрожали, но не падали слезинки, похожие на аккуратные капельки росы.
— Надо сделать все; чтобы помочь ему, — ответил я.
— Да, — решительно произнесла она, вскинув вверх квадратный подбородок, — да, мы должны помочь ему. Чармиан будет ему опорой. О Клод, как трудно иметь детей!
Я не знал, что ей сказать.
— Это такая ответственность. Где-то я ошиблась как мать, где-то недоглядела!
— Не вините себя напрасно.
— Его отец был такой эгоист, всегда занят только собой, — сказала она тихо, растерянно вглядываясь в прошлое, словно в разостланную перед нею некую огромную географическую карту. — Он не баловал Эвана. Люди, занятые собой, не балуют своих детей. Для этого нужно их любить. — Ее маленький рот горестно сжался. — Артур не находил времени для сына, разве только чтобы отругать его за то, что он ему мешает. Поэтому я старалась восполнить мальчику все, что могла. Я испортила его, понимаете? Я где-то ошиблась и потеряла чувство меры.
— Едва ли только этим можно все объяснить, — заметил я, не зная, что сказать. — Есть и другие причины.
— Это я должна понести наказание, — продолжала она. — Я должна вместе с ним сесть в тюрьму, если это ему грозит. Как могу я смириться с тем, что моего сына судят чужие люди? Наказывать следует родителей, а не детей. Нет, я не смогу примириться с тем, что его накажут другие.
И тем не менее миссис Шолто встретила катастрофу спокойно, почти бесстрастно, потому что в душе уже примирилась с нею.
В передней раздался звонок. Дверь открыла новая служанка. Она доложила, что некая миссис Лаванда желала бы видеть миссис Шолто.
Я взглянул на мать Эвана, она была напугана и растеряна.
— Ей, очевидно, нужны не вы, а Чармиан, я уверен.
— Скажите ей, что миссис Шолто нет дома. Скажите, что мы не можем ее принять, — заволновалась старая леди.
— Разрешите мне поговорить с ней, — предложил я. — Нельзя так просто отказать ей. Люси, эта дама молодая?
— Нет, в летах.
— Должно быть, это мать Лаванды, — сказал я миссис Шолто. — Думаю, следует принять ее.
— Какое она имеет право?..
— И тем не менее надо поговорить с ней. Проведите ее в кабинет, Люси. Я сейчас приду.
Я увидел женщину лет шестидесяти, грузную, с неподвижным
— Миссис Лаванда?
— Да, я мать Джорджа, — ответила она, произнеся эти слова, почти не шевельнув плотно сжатыми губами. — Вы будете майор Шолто?
— Нет, моя фамилия Пикеринг. Я брат миссис Шолто.
— Мне нужно с ней повидаться.
— Ее нет дома. Могу я быть вам полезен?
— Надеюсь, в этом доме найдется человек, который толком объяснит мне, что к чему.
Ее раздраженный голос, казалось, заполнил собою всю комнату. За напускной агрессивностью скрывались смятение и страх. Я предложил ей сесть.
— Нет, спасибо. Я пришла сюда не чаи распивать! Мне нужна правда. Джордж совсем потерял голову. Что с ним будет? Он ничего мне не говорит.
— Не знаю.
— Ну, вы-то знаете. Ведь ему грозит тюрьма, да?
Что я мог ей ответить?
— Значит, тюрьма? Сколько ему осталось ждать?
— Может, месяц или больше.
— Так. А вы не соврали мне, что жены майора Шолто нет дома?
— Нет.
— Я слышала женский голос. Кто это?
— Его мать.
— Я хочу ее видеть.
— Она слишком расстроена.
— Ага, она расстроена! Расстроена, значит. А я, по-вашему, не расстроена? — Лицо ее сморщилось от боли и отчаяния.
— Я знаю, что вы тоже расстроены, — сказал я. — И искренне вам сочувствую.
— Это Шолто и Филд должны сесть в тюрьму! — воскликнула она. — Я убила бы их собственными руками. Слышите? Я убила бы их!
— Я и сам бы охотно это сделал.
Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на меня недоверчивым и испытующим взглядом. А затем тихо, с нескрываемым презрением сказала:
— Так я вам и поверила. — Прижав ладонь ко лбу, она с силой потерла его.
— Неужели же у них денег нет, чтобы купить себе свободу, у этих ваших Шолто и Филда? Я думала, деньги могут все.
— Нет, не все.
— Хоть в этом есть справедливость… Да, я бы собственными руками их убила. Мой Джордж, он уже оступился однажды и поплатился за это. Он хотел жить по-честному. Он хороший мастер, знает свое дело и неплохой мальчик. И вот подвернулись эти двое со своими планами и проектами, у них, дескать, есть для него хорошая работа, прибыльное дело, где нужна смекалка, как раз то, что ему нужно, чтобы начать все по-новому. Особенно этот, слащавый такой, Филд. Чуяло мое сердце, что здесь что-то неладно. Я знаю своего Джорджа. Но разве из него хоть слово вытянешь? Молчит, как каменный. Он мне сказал, что поначалу отказался впутываться в их дела, но они ему клялись и божились, что все у них по закону… а Джорджу нужны были деньги. Он хороший сын. Мне нужна диета, у меня язва, лечение требует много денег. Необходимы рыба, яйца и все такое… Доктора думают, что все это так просто на дереве растет… — промолвила она с горечью. — А Джордж хотел помочь мне, понимаете? Он, конечно, и о себе думал, что правда, то правда, он не ангел. Но они его впутали. Они все это придумали. Что теперь будет?