Решение
Шрифт:
Тишина начинала напрягать, и Кэрол нехотя разлепила веки, покосившись на вторую, пустую, половину кровати и едва не задохнувшись от нахлынувшей волны облегчения: ей все это приснилось! Она просто отключилась вчера, утомленная переживаниями, а возвращение Эда и Мэрла, больница, дом, их разговоры – это лишь сон. Просто сон. Кошмарный или не очень – судить сложно.
Скрипнувшая дверь и показавшаяся за ней спина, почему-то именно спина, мужа заставили Кэрол быстро закрыть глаза снова, проклиная себя за эти глупые мгновения надежды. Ведь она отлично знала, что таких подробных и реалистичных снов не бывает.
Шаги Эда, который даже не старался быть тихим, ведь и так удивительно, что он встал первым и не стал будить ее с требованиями завтрака и прочих привычных утренних услуг, сменились громким напряженным сопением, каким-то стуком, звяканьем, шорохом и скрипом кровати. Ощутив на щеке несвежее дыхание мужа, Кэрол поспешила открыть глаза, вовремя вспомнив те времена, когда он еще пытался будить ее поцелуем. Тогда это казалось просто не очень удачной идеей, а теперь и вовсе приступ тошноты могло вызвать.
Потому лучше довольствоваться приступом вины, пришедшей вместе с мыслями о том, что муж ей настолько противен. А он ведь в самом деле старается попробовать снова. Даже кофе на подносе в постель принес. И улыбаться пытается вполне приветливо, старательно делая вид, что не заметил уловки Кэрол, когда она, якобы потягиваясь со сна, подставила под его поцелуй не губы, а щеку.
– Доброе утро, что ли.
Эд гордо придвинул к приподнявшейся на подушке Кэрол поднос с двумя чашками отвратительно приготовленного, что даже по запаху было заметно, кофе.
– Ммм, оно и впрямь доброе, - неискренне, слишком фальшиво, улыбнулась Кэрол и быстро спрятала лицо за большой чашкой, отпивая горячий напиток и стараясь не морщиться.
Эта идиотская улыбка, впрочем, как и всегда, смогла обмануть Эда. И непонятно было, то ли она так хорошо играла, то ли он совсем не умел отличать фальшь от искренности, то ли просто не хотел отличать, довольствуясь даже крохами лживой любви, перепадавшими ему от нее.
Последняя мысль привела к очередному приступу раскаяния, и Кэрол, привычно считающая себя виноватой во всем происходящем, чуть ли не жалостью преисполнилась к действительно жалко выглядящему мужу.
А он понял ее взгляд по-своему и теперь уже гораздо настойчивей потянулся за поцелуем. Забрался руками под одеяло и потянул вверх ночную рубашку, не задирая привычно, а снимая совсем. Медленно и осторожно стягивая белье, оглаживая ее тело с заметным вожделением в глазах.
– Дверь не заперта, София может… - предприняла последнюю попытку уклониться сегодня от близости с мужем, к которой в новом формате она еще была не готова, Кэрол.
Эд на секунду замер и показалось, что сейчас он скажет что-то очень нелицеприятное, но он лишь встал с кровати и подошел к двери, быстро заперев ее. А потом вернулся к привычно закрывшей глаза Кэрол, пытающейся одновременно и обособиться от происходящего с ней здесь и сейчас, и как-то показать мужу, что ей все нравится, что она готова идти навстречу и пробовать начать все заново…
Ведь если она этого не сделает, сделает уже он. Вот только гораздо более неприятные вещи.
И она положила все силы на то, чтобы сдержать слезы, на то чтобы не кривиться
Кэрол впилась ногтями в его спину и сдавленно застонала. Не понимая сама, от чего. От какого-то извращенного удовольствия, на секунду все же обманувшись и поверив, что она не тут и не с мужем? Или от разочарования тем, что обмануть себя не удается?
Зато снова удалось обмануть Эда. Ее короткий стон, ее старательно подаваемые навстречу ему бедра, поглаживания раскрытыми ладонями его плеч он воспринял не иначе как, наконец, полученное ею высшее удовольствие и гордо ухмыльнулся, бормоча что-то о том, что может ведь она, когда захочет.
Даже не понял, что мог бы обидеть ее этой фразой. Мог бы, если бы ей уже давным-давно не было все равно.
– Ну что, завтрак? Заслужил я?
– потянулся он, почесывая волосатую грудь и беззастенчиво разглядывая соскользнувшую с постели Кэрол, поспешившую поскорее одеться.
К счастью, на второй заход, как в молодости, его уже не хватало.
***
Эд настойчиво просил Кэрол остаться сегодня дома под предлогом ухода за ним, который, не получив никаких серьезных травм, все же явно рассчитывал еще очень долго корчить из себя раненого в бою героя города. И это действительно было возможно, никто бы не упрекнул ее, если бы она не явилась сегодня на работу. Но для Кэрол это было не столько работой, сколько отдушиной и возможностью хотя бы ненадолго сбежать из ненавистного дома.
Хотя причем тут дом? Эти вполне уютные стены начинали угнетать только тогда, когда в них присутствовал Эд.
И даже теперь, когда она чуть ли не каждые четверть часа напоминала себе о том, что ей, в самом деле, стоило бы хотя бы попробовать то, что она не попыталась сделать много лет назад, а именно влюбиться в мужа, ей нужен был отдых от его общества. Или теперь даже больше прежнего? Ведь думать о нем что-то хорошее было гораздо проще, находясь на расстоянии. Не слыша его слов, в которые то и дело прорывалась брань, голоса, в который все так же просачивались повелительные нотки, не ощущая его запаха, этой смеси пота, лука и алкоголя, не видя его прищуренных глаз и гадкой ухмылки…
Мотнув головой, Кэрол, стоявшая у плиты, в которую только что отправился любимый мясной пирог Эда, требовавший больших затрат времени и сил на приготовление, попыталась отвлечься мыслями о прошедшем на работе дне. Но в школе не было ничего интересного, думать о предстоящем визите к Диксонам ей совсем не хотелось, и потому она вернулась мыслями к мужу.
И мысли эти снова не были позитивными. Наверное, потому что были слишком правдивыми: не в силах показывать свою несуществующую любовь к Эду поцелуями, прикосновениями, задушевной беседой, она пыталась хоть как-то проявить свое такое же несуществующее желание наладить отношения этим несчастным пирогом.