Решения, принятые после полуночи
Шрифт:
Я ласково улыбнулась ему. Ответ был настолько очевиден. Я имею в виду, это было прямо перед его лицом. По сути, он сказал это вслух, но все равно не понял.
— Он точно знал, что делал, — согласилась я, протягивая руку, чтобы сжать его руку. — Он увидел троих детей, которых очень любил, но в то же время сильно облажался. И он попытался это исправить. Его ошибки, ваши отношения, все это.
Он посмотрел на меня так, словно у меня выросло три головы.
— Я никогда не думал об этом в таком ключе.
— Возможно, он был грубым. И он, вероятно, говорил всякие вещи, которые не должен был говорить, когда вы были детьми. Но я не могу себе представить, каково это — наблюдать,
— Я не знаю об этом, — сказал он своим ботинкам. — Но если ты права, мы попали прямо в его ловушку.
— Что ты имеешь в виду?
Горький смех вырвался из него.
— Нам потребовалось некоторое время, чтобы понять, что мы хотим делать с деньгами. Элиза хотела отпуска по системе "все включено". Чарли хотел купить нам всем машины. Я хотел отдать их кому-нибудь. Выбрать благотворительную организацию или найти бездомного и просто отдать ему, — он заметил выражение моего лица и поднял руку. — Не потому, что я святой или что-то в этом роде. Это была всего лишь одна вещь, которую он специально не включил в завещание. Вероятно, ему и в голову не приходила мысль, что мы пожертвуем его, — он снова рассмеялся, но на этот раз смех был лишь наполовину таким горьким. — В любом случае, мы сидели где-то после разговора с его адвокатом, пили его любимое пиво и говорили о том, насколько он разборчив в выпивке. Он не был алкоголиком и вряд ли напивался до потери сознания, но он был удивительным снобом, когда дело доходило до возлияний. И это поразило меня. Нам нужно открыть бар. Потому что это было единственное, что ему действительно нравилось. Ни его жена, ни его дети, ни его работа. Он просто любил алкоголь. И это единственное, что он передал нам, за что мы его не ненавидим. Во всяком случае, для Чарли именно поэтому он так серьезно относится к этим, казалось бы, незначительным работам. Как будто он все еще может заставить отца любить его, или замечать его, или гордиться им. Да, он также полностью саморазрушается, спя с любой, кто готов ему улыбнуться. Но он просто пытается создать лучшую память о нашем отце. Полагаю, мы все такие.
Напряжение сгустилось вокруг него, присосалось к нему, как пиявки. У меня все еще было желание обнять его, но я знала, что это была противоположная реакция, которой он хотел. Было странно думать об Уилле Инглише как о хрупком или мягком человеке, но в этот момент я знала, что он был и тем, и другим.
Он только что рассказал об одной из самых травмирующих и душераздирающих вещей в своей жизни, и о своем детстве, и о смерти своего отца. Может быть, даже открыл этот бар назло. Но если бы я проявила к нему хоть каплю сострадания прямо сейчас, он бы закрылся и взял все свои слова обратно.
Я была посвящена в некоторые личные истины о нем. И с ними можно было сделать только одно.
— Ух, ты, — сказала я, присвистывая сквозь зубы, — это было действительно удручающе. Большое спасибо, Уилл. А теперь я хочу пойти съесть пинту мороженого и прикончить бутылку вина.
Сдавленный смех, который я заслужила, стоил моего кощунственного юмора.
— Ну, это правильно. Я изливаю тебе душу, а все, что ты можешь сделать, это жаловаться на то, что жалеешь меня?
Настала моя очередь смеяться.
— Я просто говорю, что я получила эту работу, чтобы чувствовать себя лучше, а не хуже. У меня есть свои собственные трагические проблемы.
Он убрал мою руку со своей руки, я даже не поняла, что оставила её там на все это время, и переплел наши пальцы. Моё сердце каратиста ударило меня в грудину при контакте кожа
Его руки были намного грубее, чем я ожидала. Мозолистые, словно покрытые наждачной бумагой, и признаки человека, который работает руками. Он посмотрел вниз на наши вплетенные пальцы с неподдельным обожанием, от которого мой живот сделал круговой выпад и возвратную пружину, удерживая приземление и все такое.
— Я рад, что ты здесь, Лола. Неважно, почему ты получила эту работу, я рад, что ты здесь.
Его голос был не чем иным, как грохотом и вибрациями, и я чувствовала каждое из них в своей сердцевине, в своих костях.
Мне хотелось запрыгнуть к нему на колени. Броситься на него. Обнять его, потому что он был твердым, удивительно милым и таким неожиданным. И я хотела никогда не отпускать его. Я хотела, чтобы его сила, улыбки и зеленые глаза поддерживали меня вечно. Я хотела иметь возможность позаимствовать у него выдержку и терпение в любое время, когда мне это понадобится. Он назвал меня особенной, но он понятия не имел, насколько он был замечательным. Каким необычным. Я знала, что держусь за руку с человеком, которого больше никогда не встречу. В мире не было двух Уиллов Инглиш. И я была ошеломлена, благодарна, что нашла единственного.
И, погруженная в это откровение и окруженная его неожиданными воспоминаниями, в том, чтобы держаться за руки, было что-то гораздо более интимное, чем все остальные физические вещи. Он вытянул пальцы, и сдал мою руку крепче, его большой палец нежно поглаживал вверх и вниз по моей ладони. Он был теплым на моей коже, и мы были достаточно близко, чтобы я могла почувствовать исходящий от него запах цитрусовых — апельсинов, лимонов и лаймов после ночи приготовления коктейлей.
Он был таким неожиданным. Я приехала в Дарем, чтобы сбежать от мужчин, обязательств и плохих решений. Но вот мы были здесь, далеко за полночь, держась за руки. И это совсем не казалось плохим решением.
Это казалось правильным. Он казался правильным. Все казалось правильным.
Дверь на кухню с грохотом распахнулась, и Чарли ворвался обратно на пол, полностью, на сто процентов не обращая внимания на наш момент. Уилл отпустил мою руку, или я отстранилась, или что бы там ни случилось, и мы внезапно оказались в нескольких футах друг от друга, в то время как Чарли ворвался между нами и забрал последние мои бокалы.
— Чёрт возьми, Лола, уже поздно. Что ты всё ещё здесь делаешь? — мне казалось, что Чарли кричал на меня после нежной близости, которую я только что разделила с Уиллом.
Я стряхнула с себя туманное оцепенение и кивнула.
— Да, ты прав. Уже поздно.
Ада протиснулась в дверь следующей, размахивая сумочкой большими кругами.
— Ты закрыла кассу, Ло? Я провожу тебя до машины, если ты готова.
— Эм, эм, да.
Все вели себя как ни в чем не бывало, пока я пыталась склеить себя скотчем после того, как Уиллу удалось опустошить все мое сердце простым пожатием руки. Серьезно, мы ничего не делали, кроме как держались за руки, но почему-то я чувствовала себя разбитой вазой.
У меня кружилась голова, я была напугана, удивлена, сбита с толку и растаяла одновременно. И все, что он делал, это держал меня за руку.
Все, что я хотела сделать, это снова обнять его. И еще раз. И, может быть, продолжать удерживать его до тех пор, пока мой мир снова не встанет на свои места. Потому что каким-то образом я знала, я просто знала, что он будет тем, кто поможет мне снова привести все в порядок, если я позволю ему. Что он не потерпит, чтобы мои родители, или Оуэн, или Девон ходили вокруг меня. Он бы подтолкнул меня к тому, чтобы все обернулось в мою пользу.