Ревизор: возвращение в СССР 29
Шрифт:
Конечно, совсем без работы его не оставят. Но велика вероятность, что пошлют куда-нибудь далеко. Может, даже, с формальным повышением, куда-нибудь в Киев. Или в Алма-Ату. После чего он точно от дел группировки будет вынужден отойти. А там все заново затевать, с нуля…
Нет, надо начинать действовать более решительно! Сегодня после собрания еще раз переговорить с Мещеряковым. Задействовать все резервы, поднять всех должников. Начать, в конце концов, раздавать деньги в конвертах тем, кто готов принимать такие подношения, дарить дорогие охотничьи ружья тем, кто
А то Стельмухов, что-то, такое впечатление, что не будет сильно горевать, если его куда-нибудь отправят. Ему что — в организации теперь полно молодой крови. Может, специально волокитит, не хочет сильно вкладываться, безо всяких проблем готов каждый месяц принимать деньги свою долю и от того же Бортко. Ему какая разница?
А еще, если дело совсем плохо, то он может уже и договорился с тем же Крестниковым за его спиной. Вот почему он не рекомендует ему отправить людей Мещерякова за собой походить, чтобы от слежки, что мог Крестников подослать, подстраховаться? Пожалуй, чтобы исключить такую возможность, нужно сказать Мещерякову, чтобы он и за Стельмуховым последил… Наших он никого не знает, что под Мещеряковым ходят, никогда не догадается, кто именно за ним следит, если и заметит вдруг… Нужно точно знать, с кем он встречается вечерами по ресторанам да дачам…
Освободившись, решил съездить на ЗИЛ. Так как о месте работы Серёги Белого помнил только то, что он работал где-то на конвейере, попросил Варданяна помочь мне его найти. Он сделал пару звонков и минут через двадцать Серёга сам уже прибежал в комитет комсомола. Он так обрадовался, увидев меня. А когда узнал, что будем готовиться к празднику вместе, то вообще расплылся в блаженной улыбке и пообещал переселиться до двадцать второго апреля к Малине, чтобы быть ко мне поближе. И смех, и грех…
Варданян выслушал Белого по поводу участников монтажа, кто изъявил желание участвовать, с каким видом творчества.
Когда я услышал про фокусника, то несколько скептически высказался, что трудно его будет вписать в идейную линию.
— Ты что! Нельзя людям отказывать, тем более если они сами изъявили желание! — строго заявил Варданян и я понял, что без фокусника уже никуда… Хотя в моем представлении Ленин и фокусник вот никак не соотносились… Ну, раз местное начальство считает это уместным…
Выслушав Белого, помощник секретаря комсомольской организации предложил нам немедленно приступить к работе и пообещал отпросить Белого у начальства.
— Важное дело делаем, — проговорил он, берясь за трубку телефона, а мы с Серёгой, получив все ценные указания, вышли из его кабинета.
— Ну, как жизнь? Рассказывай, — спросил я его.
— Ничего, работаю, учусь, — улыбнулся он и схватил меня за плечи. — Я так рад! Мне как сказали, что надо монтаж подготовить, так я, признаться, испугался. Одно дело по готовому сценарию выступать, который кто-то уже написал, утвердил… А другое, самому что-то придумать.
— Серёг! — помахал я ладонью перед его лицом, пытаясь остановить этот словесный поток. — Подожди, тормозни… Объясни мне хоть поначалу, что такое монтаж?
Он вообще перестал говорить, словно онемел, и с недоверием уставился на меня.
— Серёг? Ты здесь? — пощёлкал я пальцами перед его лицом.
— А, да, — заморгал он. — Ты не знаешь, что такое монтаж?
— Понятия не имею, — откровенно признался я.
— Ну, как тебе объяснить?..
— Хоть как-нибудь, — рассмеялся я.
— Ну, это концерт, наверное… Или не совсем концерт… Короче, все выступления с каким-то смыслом.
— С каким? — поинтересовался я.
— Двадцать второе апреля, — удивлённо взглянул он на меня, мол, что глупости спрашиваешь.
— А, ну да, — кивнул я. — И дальше что?
— Что что? Я, вообще-то, это никогда не делал, — с тоской посмотрел он на небо.
— Ладно, не кисни, давай сочинять сценарий, — спокойно ответил я. — Кем мы располагаем в своём концерте?
— Нашей агитбригадой.
— Сколько вас? Помню, четверо было, вы с Малиной и две девчонки.
— У нас уже четыре девчонки, — улыбнулся, приосанившись Серёга.
— Отлично! Кто ещё?
— Спортсмены, вроде, какие-то обещали подтянуться, фокусник, жонглёр…
— Спортсмены, фокусник, жонглёр, — задумчиво повторил я. — И из этого нам надо что-то идейное сделать… Задачка, однако!
— Слушай, у нас еще студия бального танца есть при заводе, — вспомнил Серёга. — Пригодятся?
— Пригодятся. Наверное, — пожал я плечами, уже обдумывая концепцию концертной программы. — Слушай! Точно пригодятся! Серёг, а что если нам весь концерт сделать в виде противостояния капиталистического образа жизни и советского?
— Как это?
— Ну смотри. У нас есть спортсмены, олицетворяющие здоровый образ жизни, и есть танцоры, нарядим их в стиляг и пусть танцуют что-то непотребное, это будет капиталистический образ жизни… Так? У нас есть жонглёр… Придумать бы ему какой-нибудь номер, символизирующий ловкость советских работников, как они быстро справляются со своей работой, раз-раз, сделал дело и присоединился к спортсменам… Это необязательно, мысли вслух просто.
— Не, а здорово! — похвалил меня Серёга.
— А фокусник с картами работает?
— Не знаю…
— Хорошо бы с картами, какой-нибудь номер, символизирующий обман… О, банковскую систему, которая под бешенные проценты людям деньги в долг даёт.
— Класс! — радостно потёр руки Белый.
— Нам нужны ещё номера, — заметил я. — А в конце социалистический образ жизни должен победить капиталистический.
— Само собой!
— Вот, нам надо какую-то концовку закономерную этому противостоянию придумать и можно любые номера туда вписать…