Ревизор: возвращение в СССР 29
Шрифт:
Вдохновлённый успехом прошедшего мероприятия, Волошин сунул мне с собой, когда я уезжать засобирался, бутылку коньяка и потребовал меня к себе в кабинет. Сказал, что так просто не отпустит. Он был опять красный как рак, но уже от выпивки и радостного возбуждения. Не стал ему перечить, спрятал бутылку в портфель и пошёл за ним.
— Это тебе, — с гордостью протянул он мне объёмный бумажный свёрток, вытащив его из шкафа у себя в кабинете. — Брал немного на вырост, чтобы носил долго! Не так и легко было найти…
Упаковка
Дома же, развернув его подарок, схватился за голову. Это оказался добротный импортный кожаный бомбер на молнии красивого тёмно- коричневого цвета. Классная вещь, и сидит на мне по ощущениям, как на заказ сделана. Даже, что очень хорошо, небольшой запас по плечам есть, потому как я планирую раздаться в них из-за постоянных занятий физо. Но… с атрибутикой американской армии! Большие яркие эмблемы на груди… Как бы это не форменная куртка какого-то пилота американского, да еще и военного. Ну да, стилизованные погоны в виде силуэта самолета на плечах… Какой-то медведь в шляпе дяди Сэма на груди… Может, какое-то подразделение пилотов со своим символом или талисманом? Ну и неожиданные связи у Волошина!
Представил, как я в этом пилотском бомбере армии США выступаю с лекцией перед офицерами КГБ и рассмеялся собственной фантазии. То, что они охренеют невероятно, дело понятное, с этого и поржать можно… страшно, что будет после… Румянцев, небось, из майора станет снова капитаном… Где-нибудь на продуваемых всеми ветрами и песчаными бурями просторах Казахской ССР будет свою деятельность осуществлять за идеологическую недальновидность. А меня вообще жалко станет… Ну, если я не сгущаю краски, конечно…
Померил куртку перед зеркалом и по влюблённым глазам Галии понял, что куртка классная и мне очень идёт. Но эти чертовы нашивки!.. Попросил жену отпороть их, нафиг.
— Зачем?! — удивлённо вытаращилась она на меня.
— Затем, дорогая. Ну, какая армия США? Я заявление в партию написал, того гляди на партийное собрание вызовут… А представь, туда уже бдительные товарищи заявление отнесут, в чем меня видели… Да и не люблю я американцев… Наглые они и только зла СССР желают. Не хочу их пропагандировать, ходя с такими наклейками.
Возразить ей было нечего, и она с откровенным сожалением унесла мой новый бомбер в большую комнату.
Тут раздался звонок и, к моему огромному удивлению, это оказался Захаров. Он попросил о немедленной встрече — ну и как отказать такому человеку? Точно плохая идея…
Так что я вместо заслуженного отдыха поехал к скверу у его дома, ломая всю дорогу голову, что же случилось? Было ещё не поздно, мы увидели друг друга ещё издали. Поздоровался он с мрачным лицом и у меня появились нехорошие предчувствия. Вопросы к нему и так уже накопились, уже давно он себя странно
— Хочу, чтобы ты свежим, незамутнённым взглядом оценил одну ситуацию, — начал он, предложив мне пройтись. — Но это сугубо между нами. Никто больше не должен узнать…
— Конечно, Виктор Павлович. Слушаю…
— Один нехороший человек решил на моё место родственника посадить своей жены, — взглянул он на меня, оценивая реакцию. — И ищет, за что бы меня можно было подцепить, чтобы с кресла скинуть.
Вот оно что!.. Ну, теперь понятно, почему он так чурается с недавних пор лично в чём-то участвовать.
— По глазам вижу, уже что-то придумал, — с сарказмом проговорил он.
— Нет-нет, Виктор Павлович. Продолжайте. Просто, на свои места кое-что встало…
— Да? Ну-ну, — покачал он головой. — Собственно, это всё. Человек этот, который место родственнику расчищает, член ЦК и занимает хорошую должность…
— Какую?
— Председатель планово-бюджетной комиссии.
— Я не силён в вашей иерархии, — откровенно признался я. — У него есть возможность вас подсидеть?
— Тут не в иерархии дело, а в личных связях. Они у него лучше, чем у меня. Ну и у… сам знаешь кого.
Это он про Стельмухова.
— И так получилось, что у меня с первым секретарем горкома отношения вооруженного нейтралитета, — продолжил откровенничать Захаров, — он вовсе не меня хотел видеть на этой должности. Но меня ему навязали, это старая политика сдерживания первого, чтобы не наворотил дел. Место, сам понимаешь, у него какое ответственное. Он как бы тоже это понимает, поэтому без обид, но и помогать тоже не будет…
— Хорошо… Значит, личные связи у вашего врага серьёзные? — спросил я, пытаясь сосредоточиться на вопросе.
— Получше, как и говорил, чем у меня. Значимых людей не так и много. Важно, кого удастся на свою сторону склонить.
— Так просто? — не поверил я. — Неужели у вас нет каких-то внутренних коалиций, которые бы своих членов отстаивали и продвигали?
— Есть, как ты говоришь, коалиция старой гвардии и есть молодёжь.
Хотел спросить, к какой относится сам Захаров и понял, что и сам знаю… Он между ними.
— Ладно… Значимых людей не так много, вы сказали. Важно склонить их на свою сторону. И как это можно сделать?
— По-разному… Это всё на личных связях. Кто-то кому-то когда-то помог, выручил в чём-то, посодействовал… Приходит время и приходишь за ответной услугой.
— И вы всех своих должников уже озадачили? — догадался я. — И всё бесполезно…
По его мрачному лицу я понял, что так и есть.
— Так, Виктор Павлович, раз должников подходящих у вас нет… — задумался я. — Значит, надо их создать.
— Как это?
— Ну, кто там сейчас в борьбе за ваше кресло ведущую роль играет?
— Ну, есть человек в аппарате Совета министров. У него очень хорошие связи…