Ревизор: возвращение в СССР 29
Шрифт:
— Да ладно… И что вы сделали? — поинтересовался я тогда.
— Что сделали?.. Кто-то решился выкупить, вроде недорого сперва было, сорок пять тысяч за двенадцать соток. А пока остальные раскачивались и деньги копили, кадастровую стоимость подняли до семидесяти пяти, потом до двухсот с лишним… По такой цене уже, конечно, льготники категорически отказались выкупать, посчитав это чуть ли не плевком в лицо…
— Ну, а как это ещё воспринимать? — удивлённо слушал я. — И что потом?
— Потом остались те несчастные, что успели выкупить свои участки одни в чистом поле. И
— И как? — рассмеялся я. — Был ответ?
— Нет. Вообще никто не ответил.
Я ещё тогда подумал, какой у нас народ неунывающий, столько проблем, а у них ещё на шутки силы есть.
Пока размышлял о прошлом, в смысле, будущем, и разнице в возможности решения жизненно важных вопросов для граждан, добрался до обувной фабрики. Первым делом зашёл к директору. Серова на месте не оказалось, сказал его помощнице, что в местком пока что зайду.
Анна Глебовна оказалась на месте и очень мне обрадовалась.
— Как с мебелью для садика? — спросил я. — Я их просил напрямую с вами связываться по всем вопросам.
— Отлично всё. Спасибо, что договорились насчёт нас. Мы уже ездили к ним с заведующей детским садом выбрать цвет и фурнитуру. И уже даже и оплатили.
— Ну, замечательно. Мне, правда, пришлось им пообещать, что вы продадите им несколько коробок своих модельных туфель.
— А, так я знаю. Мы уже и размеры обсудили. Не вопрос.
У неё на столе зазвонил телефон. Она подняла трубку, сказала только «слушаю» и «передам» и положила её обратно.
— Вас Серов ищет, — сказала она мне.
— А, сейчас иду, — поднялся я. — Последний вопрос, вам звонили с предложением принять участие в народной стройке?
— Горьковским методом? Да, звонили. Спасибо вам большое!
— Нашлись у вас желающие среди очередников?
— Конечно! Двадцать с лишним очередников уже записались. Люди впервые воспряли духом… А то уже и не знали, что делать.
— Ну, вообще, здорово. Так и наберём на дом, — обрадовался я и попрощался с ней.
Серов сразу принял меня. Долго благодарил за помощь в решении вопроса с жильем для работников. Я уже не знал, как и закрыть эту тему, пока не вспомнил, зачем пришел, и начал рассказывать ему про нашу идею открыть при предприятиях магазины для реализации некондиции.
— А какая же у нас может быть некондиция? — удивился он. — Все туфли правые? Или наоборот, левые?
— Ну, этого я не знаю, — откровенно растерялся я. В самом деле, какая у обуви может быть некондиция? — Может, без набоек туфли продавать?
— Нет, ну что вы. Это не некондиция. Набоек нет, значит надо заказать и поставить набойки. Некондиция — это брак. И брак не внешний, иначе, кто такую обувь купит. Значит,
— Что-то, что легко исправить! — подхватил я его мысль. — Значит, дефект на стельке. И тут же продаём новые стельки.
— Да, можно и так, — согласился директор. — Сразу будут покупать нормальные стельки и менять сами. Ещё и на стельках заработаем.
— А если спросят, куда раньше обувь с дефектами шла? — уточнил я.
— На утилизацию, — пожал плечами Серов.
— Ага. А тут мы решили покончить с бесхозяйственностью и не утилизировать их, а продавать. Ну, так-то всё красиво. Не придраться.
— По поводу кожи из Серпухова, — напомнил директор. — Когда можно первую партию ждать?
— Уже договорились о небольших регулярных партиях для вас. Но на большие объёмы не рассчитывайте. Там оборудование сначала поменять придётся.
— Жаль… А то мы уже разработали несколько комбинированных моделей.
— Да? Молодцы. Рад, что получилось. Кстати, их можно регистрировать, как цельные. А комбинированные варианты продавать, как некондицию. Вроде, раскроили половину деталей из одной партии кожи, а на вторую половину не хватило, поставщики подвели, больше такого цвета или качества кожи не прислали. Раньше бы утилизировали эти заготовки, а сейчас в дело пустили.
— Ну, а что? Так тоже бывает, — усмехнулся Серов.
— Короче, Иван Сергеевич, у вас такое поле деятельности открывается с появлением магазина!
— Это я уже понял, — улыбнулся он.
— А главное, всё на законных основаниях.
Рассказал ему ещё быстренько, как замаскировать в этом хаотичном движении готовой продукции между складом и магазином продажу дополнительной продукции.
В общем, идей ему набросал навскидку штук пять, есть, из чего выбрать. Пусть сами решают, как им будет удобнее работать, чтобы меньше народу было вовлечено.
После обувной фабрики отправился на швейку. И провёл с директрисой и её замом такую же точно беседу по магазину некондиции. Они так смеялись обе.
— Если бы мы из-за каждого отклонения откидывали продукцию в некондицию, она вся у нас была бы некондиционная, — заявила замдиректора.
— Это почему же, Екатерина Захаровна? — удивился я.
— Бывает и наши раскроят неправильно, но это редко. А чаще просто ткань некачественная, — ответила она.
— Это мягко говоря, — подтвердила директриса.
— Бывают нитки не пойми что. У нас всё бывает.
— Понятно, — мысленно крякнул я. — Но камвольная фабрика хорошую ткань поставляет?
— Да, яузская ткань у нас самая лучшая.
— Ну, вот и наращивайте объёмы по возможности. Они там американскую линию скоро запустят… Скажите, а вам звонили насчёт строительства дома для рабочих горьковским методом?
— Нет, — переглянулись удивлённо женщины.
Видимо, наши решили, что фабричка маленькая, что с неё толку. Но объект мой, и я за своих должен бороться.
— Значит, так. Надо провести опрос очередников, кто готов участвовать в строительстве в свободное от работы время. Пока только проводим опрос среди желающих, пытаемся понять, наберётся ли народу на целый дом.