Ревизор: возвращение в СССР 29
Шрифт:
— Через переводчика, Гапонова, — ответил ей Саша Озеров. — Я вообще в школе немецкий учил, и то не переживаю…
— Все на месте? — спросила вошедшая в цех директор. — Ну что, Глеб Николаевич, идите иностранцев встречать. И вы тоже, — повернулась она к комсомольцам. — А потом приведете их ко мне в кабинет.
— Хорошо, Валентина Петровна, — ответил Воздвиженский и жестом поманил за собой Гапонову и Озерова. Они вышли за проходную на улицу и встали рядом со входом в ожидании гостей.
Вскоре подъехала машина такси. Из неё вышли трое мужчин и девушка.
Иностранцев сразу было видно. По одежде, по расслабленным улыбкам,
— Доброе утро, — подошёл к Воздвиженскому сосредоточенный серьёзный мужчина лет тридцати. — Переводчик Орехов Михаил Николаевич, — представился он и протянул ему руку.
— Воздвиженский, главный инженер, — представился тот и охотно пожал протянутую руку.
— Так, Глеб Николаевич, товарищи комсомольцы, это Роберт, — показал он на высокого крепкого брюнета лет двадцати пяти — тридцати, — это Питер, — представил он кучерявого улыбчивого шатена среднего роста лет двадцати пяти.
Парни охотно пожимали протянутые руки, приговаривая что-то на английском.
— А это Анна, — показал он на симпатичную девушку со светло-русыми волосами ниже плеч, собранными в задорный хвост на макушке.
— Здравствуйте, — сказала она на чистом русском, правда, с лёгким акцентом.
— Ничего себе, — не сдержал своего удивления Озеров. — А мы тут переживаем, как нам с вами общаться…
Анна рассмеялась заливистым смехом, а переводчик начал объяснять удивлённым Роберту и Питеру, что происходит. Питер тут же потребовал от Анны научить его тому слову, которому так обрадовался русский и после нескольких попыток, под еле сдерживаемый смех, он вполне различимо произнёс по слогам:
— Зрав-свуй-те.
— Привет, — протянул ему руку Зайцев, и Питер начал учить новое русское слово, подбадриваемый улыбками новых знакомых.
Когда же Анна объяснила коллеге, что новые слова, которые он так старательно заучивал, обозначают всего лишь «hi», то тут уже Роберт покатился со смеху, а на лице Питера отразилось удивлённое разочарование.
— Ничего, дружище, — с сочувствием посмотрел на него Озеров. — До отъезда освоишься, ещё будешь Достоевского в оригинале читать.
Анна прыснула со смеху и переводить это всё Питеру пришлось Орехову.
Святославль. Горком КПСС.
— Александр Викторович! — заглянула в кабинет к Шанцеву помощница. — Москва на проводе! Из Министерства мясомолочной промышленности звонят.
— Спасибо, Мария Михайловна, — удивлённо ответил он, потянувшись к телефону. — Шанцев. Слушаю.
— Александр Викторович, добрый день. Ставцев Владислав Иванович. Министерство мясомолочной промышленности. По поводу вашего обращения насчёт очистных сооружений Святославского Мясоконсервного завода сообщаю вам, что средства изысканы. В ближайшее время начнётся реконструкция. Предварительные сроки — два месяца.
— Спасибо, Владислав Иванович, от всего Святославля, — ответил слегка ошарашенный Шанцев. — Поверьте, мы все этому очень рады.
Положив трубку, Александр Викторович ещё некоторое время сидел, переваривая информацию. Потом вызвал по селектору помощницу и попросил соединить его с Москвой, с квартирой Ивлевых.
На ЖБИ сразу пошёл к директору. Спросил в приёмной, свободен ли он, помощник кивнула и я вошёл, символически постучавшись по старой привычке из двадцать
Баклашов сразу стал докладывать, что своё управление известил о плачевном состоянии оборудования на заводе.
— А список необходимого уже подготовили? — поинтересовался я.
Не успел он ничего ответить, как в кабинет влетел главный инженер Пигорев.
— Я здесь, товарищи, — бросил он на стол папку и протянул мне руку, здороваясь.
— Сейчас ещё Томский подойдёт, — сообщил директор. — Это мой зам.
Томский оказался темноволосым невысоким мужчиной лет сорока пяти. Всё поглядывал на меня настороженно.
— Мы хотели с вами посоветоваться насчёт оборудования, — взял слово Пигорев. — А обязательно надо отечественное оборудование заказывать? Мы начали этот вопрос изучать, тут такое импортное оборудование уже есть, просто конфетка!
— Дмитрий Иванович, для импортного оборудования валюта нужна, — ответил я. — Хотя… Чьё производство?
Если из соцстраны, то ещё может прокатить.
— ГДР, — вопросительно уставился он на меня.
— ГДР, — задумчиво повторил я. — Тут как бы надо умудриться баланс соблюсти между нашими потребностями и нашими возможностями… Давайте, знаете, как поступим? Сделайте в двух вариантах — и с отечественным оборудованием, и с импортным. Потом дадите мне, я посоветуюсь наверху, какой из списков подавать надо будет.
— Я понял, — воодушевлённо ответил Пигорев.
Как же ему загорелось с новым оборудованием поработать. А то, все твердил — зачем? Кто нам даст? А каталоги посмотрел, сравнил, как можно работать и как они работают, и все вопросы сразу сами отпали.
— А насчёт помещения под дополнительное производство и магазин уже что-то думали? — спросил я.
— Придётся строить с нуля, — подал голос зам Баклашова. — Небольшой участок мы ещё где-то разместили бы. Но вы же планируете выпуск нескольких видов изделий… И опять же, магазин надо строить, у нас ничего подходящего нет.
— Тогда начинайте проектные работы, — решил я. — Пока оборудование пробьём, пока получим, желательно, чтобы помещения уже были. Будут проблемы с проектированием и согласованиями, обращайтесь, поможем. Надо всё сделать быстро.
Все записали себе вводные, в том числе и я себе в ежедневник, и наше совещание на этом завершилось.
Москва. Лубянка.
Председатель КГБ Андропов был прекрасно осведомлён, что в настоящее время идёт дискуссия о его включении в состав Политбюро. Членом Политбюро, стать, конечно, очень хотелось. В «Ореховой» комнате, в которую не пускали никого, кроме членов Политбюро, перед началом заседания очень многие вопросы обсуждались, к которым ему хотелось быть причастным. По многим из них там же и решение, фактически, принималось, а не на самом заседании. Быть там — принадлежать к числу тех, кто управляет Советским Союзом, со всеми возможными перспективами однажды претендовать и на пост генсека, и влиять в будущем на состав Политбюро. А не выглядеть, как сейчас, дураком на заседании Политбюро, предлагая какое-то решение того или иного вопроса, который, на самом деле, уже кулуарно решен совсем другим образом… Докладываешь, и уже по взглядам иной раз понимаешь, что впустую тратишь свое время.