Ревизор: возвращение в СССР 32
Шрифт:
— И позвони мне сразу! — попросила она и мы на этом попрощались.
Пришлось мчаться на почту. Дал Эмме телеграмму, что жду звонка срочно. На тренировку немного опоздал.
Сатчан поделился во время парных упражнений, что Бортко пристроил Головина в двадцатый таксомоторный парк.
— Ездить ему на работу, конечно, далековато теперь, но он на машине, — рассказывал он. — Талонов на бензин у него будет до черта и должность хорошая, мастер на мойке.
— Ну что? Очень даже неплохо, — согласился я. — В деньгах, во всяком случае, он вряд ли потеряет, если там столько же машин, как
— Если не будет дураком и найдёт общий язык с начальством, то сможет хорошо устроиться, — добавил Сатчан.
— Ну, мы для него сделали даже больше, чем он мог рассчитывать, — заметил я. — Когда мне можно зайти на фабрику?
— Подожди недельку-две, пусть он дела сдаст, уволится… Бортко договорился, что его по собственному с фабрики уволят.
— Тогда тем более, ему не за что на нас обижаться!
После тренировки в раздевалке поговорили с Маратом насчёт подарка Аише. Объяснил, что договорился о покупке на завтра, уточнил, что бы он, конкретно, хотел ей подарить?
— Выбери что-то на свой вкус, — ответил шурин после короткого замешательства. — У тебя и квартира хорошо отделана, и вещи у вас красивые, как на подбор. Уверен, что-то красивое точно найдешь…
— Да без проблем. А в пределах какой суммы?
— Ну, рублей до пятидесяти, — важно проговорил он. — Нет, до ста, если будет что-то совсем уж особенное!
— Хорошо, — не смог я сдержать улыбку.
В четверг мне с утра пораньше уже звонила взволнованная Эмма. Небось к открытию на переговорный пункт прибежала. Поспешил её успокоить, рассказал, что её статья очень понравилась главному редактору «Труда».
— Эмма, попросили меня передать тебе приглашение посетить Москву. Тебя ждут в редакции, хотят познакомиться.
— Не может быть… Ты, небось, там всю мою статью переписал? — с сомнением спросила она. — Вот она им и понравилась.
— Ничего я не переписывал! Добавил от себя немного, не больше трети твоего текста. Развил немного, в продолжение твоих слов, тему армии и её значения в целом. Но основа статьи — это твой текст и без него так хорошо не вышло бы.
— Правда? — недоверчиво переспросила Эмма. — И что же мне делать?
— Брать билет и ехать! А я тебя тут встречу.
— Ой… Это так неожиданно…
— То ли ещё будет! Собирайся, Эмма, пока сессия не началась. И приезжай на несколько дней!
— Хорошо. Я попробую, — не очень уверенно ответила она.
Мы попрощались, а я задумался, кому мне в Святославль позвонить, чтобы дали ей волшебного пенделя?
Москва. Гагаринский райком.
— Герман Владленович, а что такое у Региночки вчера случилось? — огорошила с утра в четверг помощница Володина. — Уж она вас ждала вчера, ждала! Пока я домой уже не собралась, сидела тут все в приёмной.
— Вот же ж! — с досадой воскликнул тот и сразу понял, что надо срочно что-то делать. Эта молодая заноза, наверняка, ещё раз притащится. Что же сказать помощнице, чтобы странно не прозвучало, после всех этих визитов Регины к «дяде». Впрочем, он быстро придумал, что сказать:
— Вчера ещё от матери её попало!.. Ольга Константиновна, не пускайте её больше ко мне, и вахту предупредите.
— Я вас так понимаю, Герман Владленович! — воскликнула помощница, сочувственно покачав головой. — Молодёжи, конечно, надо учиться самостоятельности. А не тому, как садиться на шею своим родственникам.
Москва. Пролетарский исполком. Комиссия по усыновлению.
Генерал решил лично поговорить с председателем комиссии по усыновлению и приехал в Пролетарский райисполком с самого утра, чтобы не корректировать собственные планы на день.
— Юрий Дмитриевич, понимаю, что мы уже надоели вам со своими просьбами, — обратился он к Исакову, напряжённо ожидавшему, что же понадобилось опять генералу? — Но дети требуют вдумчивого подхода, тем более сироты… Тут супруги Данченко, соседи моего сына с женой, хотели усыновить мальчишку из девятнадцатого детдома и получили отказ…
— А… Вот вы о чём? — заметно уверенней стал себя чувствовать Исаков. — А вы, Лев Борисович, разве не знаете, что они цыгане?
— Ну так и что? Цыгане цыганам рознь! Я лично с ними знаком, интеллигентнейшие люди. Я видел их выступление, видел, как они работают, — многозначительно посмотрел он на председателя комиссии. — Они годами безупречной службы в театре доказали, что не имеют ничего общего с криминалом. Уж поверьте моему опыту работы в милиции! Я преступника от порядочного человека за версту отличу.
— А что делать с тем, что у него была судимость? — недовольно спросил Исаков.
— Условная? Без отбытия наказания? Двадцать шесть лет назад? Да по постановлению Пленума от 18 марта 1970 года он признается не имеющим судимости, и это даже в справке не надо было указывать, по большему счету, — с явным скепсисом перечислил генерал. — Юрий Дмитриевич, а кроме этого есть ещё какие-нибудь причины, чтобы им отказать в усыновлении?
Исаков неприятно удивился, что генерал подготовился к визиту и заранее выяснил всё о судимости Якова Данченко. Это означало, что он всерьез заинтересован в этом усыновлении. Тем более лично приехал. И то, каким скептическим тоном он говорил об этой судимости, тоже многое объясняло… Оценив ситуацию, Исаков вынужден был вслух признать, что иных причин для отказа супругам Данченко нет.
— Юрий Дмитриевич, если комиссия по усыновлению пересмотрит своё решение по ним, вы осчастливите кучу народу. А главное, поступите по справедливости.
— Хорошо, мы рассмотрим заявление Данченко повторно, — нехотя ответил Исаков. — Но, если оставшиеся члены комиссии будут против, я ничего не смогу сделать.
— А вы объясните им, что тут есть ещё один немаловажный момент, — пригнулся к нему поближе через стол генерал. — Очень бы не хотелось, чтобы куда-то просочилось, что вы ориентировались на национальность заявителей при принятии решения. Это будет большой скандал, вы же понимаете?