Революция чувств

Кураре Зоя

В задорожной губернии гасить пожар оранжевых восстаний доверили Евгении Комисар, она обязана ювелирно выполнить эту работу.

– До вечера, – сказала она шефу.

– До вечера, береги себя, – напутствовал ее Куликов.

Хлопнула дверь, Сан Саныч достал сигарету. Его злили любые ограничения, когда это касалось спиртного, сигарет и женщин, с остальным он готов смириться. Долгая, вкусная затяжка, как будто Куликов не курил вечность. На пороге появилась секретарша со свежим кофе. Она поставила маленькую, белую с золотой каемочкой, чашку на стол. Уходя, допустила непростительную для верной помощницы оплошность.

– Вы опять курите? – тихо спросила секретарша.

Куликов

без слов запустил в нее пепельницей. Помощница подпрыгнула на месте, ойкнула, но успела вовремя увернуться от малахитовой пепельницы и закрыть за собой тяжелую дверь. Дурак, подумала секретарша. Вот, дурра, разозлился Куликов. Через десять минут о конфликте офисного масштаба никто из его участников не вспомнил, за исключением пепельницы, которая, приземлившись на пол лицевой стороной, вынуждена вдыхать своим изящным углублением грязную пыль с ковра. Дураки, подумала малахитовая пепельница, подаренная владельцу на юбилей Пиар-Центра. Какие неотесанные дураки эти пиарщики!

В подтверждение данной формулировки, Александр Куликов скрутил кулек из информационного отчета и стал интенсивно стряхивать в него пепел. Зеленая малахитовая пепельница пыхтела, ее пучило от злости, как лягушку на болоте, она чувствовала себя падшей, никому не нужной пепельницей.

Александр Куликов, равнодушный к судьбе офисных предметов, с тревогой посмотрел на свои золотые. Время – неуправляемый ресурс, остановить его, повернуть вспять невозможно. Опытный пиарщик с грустью вспомнил, как уверенно стартовала предвыборная кампания-2004, как под административные гусеницы попадали закраинские села, города, районы, большие губернии. И что?

Результаты выборов ставят под сомнение. Доморощенным закраинским пиарщикам оказались не по зубам западные политтехнологии. В том, что политические процессы, происходящие в Закраине, режиссируются извне страны, Александр Куликов не сомневался. Он просто хотел математически точно просчитать весь драматизм политического сценария. Оранжевой революции предшествовала революция чувств, которая неконтролируемо бушевала в душе каждого избирателя, каждого штабного работника, каждого пиарщика, журналиста и дворника. Ощутив революцию чувств в своей коммерческой душе, Александр Куликов понял, страна на пороге большой политической войны. Он взял телефон в руки и, недолго думая, позвонил Женьке:

– Нам необходимо усилиьтся, созвонись с ветеранскими организациями, руководителями коммерческих предприятий, общественных организаций, нужно обзвонить всех. Обещай им то, что они попросят. Я хочу, чтобы поддержать нашего кандидата пришел весь город. Женька, мне нужно, чтобы на митинг пришло неприлично большое количество людей. Нет, ты не ослышалась, неприлично большое! Да, я знаю, что ты умница. Сейчас едешь на телекомпанию, не задерживайся там, действуй.

Евгения Комисар ехала в такси и понимала, подобные звонки от Александра Куликова – это нервы, нервы и еще раз нервы. Шеф перестраховывается. Если сегодня вечером на главную площадь Задорожья выйдут не только губернские, но и оранжевые, Пиар-Центр по куликовским меркам должен оказаться на высоте. Раз Александр Куликов работает на «Партию Губерний», на штаб Виктора Япановича, значит, «бело-голубых» флагов на площади Фестивальной должно быть больше. А сторонников власти неприлично большое количество. Приказ!

– Вы, дамочка, прошу прощения, за кого голосовали? – поинтересовался таксист у Женьки, который своими габаритами напоминал самого Виктора Япановича. Это программа «Розыгрыш», подумала Женька Комисар, а за рулем сидит будущий гарант. Классная идея для телевизионного ролика. Виктор Япанович работает таксистом и спрашивает пассажира:

– Я говорю, за кого вы голосовали? –

не унимался таксист.

– За кого, за кого, за будущего президента Закраины, за Виктора Федоровича Япановича. Как будто у нас в стране есть другая достойная кандидатура? – отчеканила Женька, представляя себя в роли героини ролика.

Машина резко затормозила. Все пошло не по сценарию. Комисар испугалась, больно ударилась лбом о переднее сидение, уронила телефон.

– Боже, что, что происходит?

– Выходи!!! – заорал нервно таксист.

– В смысле «выходи», мы еще не приехали.

– Выходи, глупая женщина, пусть тебя твои «губернские» возят! Достойный кандидат! Я за него не голосовал, мой брат не голосовал, мой отец не голосовал, сосед тоже, а он победил!?

– Вы что, с ума сошли? Мало ли кто за кого голосовал. Вы таксист, вот и возите пассажиров. Где это видано, чтобы таксисты по политической принадлежности людей возили. Прекратите, гражданин, хулиганить. Везите меня на телекомпанию «Полет». Что, адрес забыли? Напоминаю, улица Победная – 48. Поехали.

– Удавлю! Удавлю сучку, вот этими руками! – заорал таксист. Женька смотрела на его перекошенное от злости лицо, и не сомневалась, такой сначала удавит, а потом подумает над тем, что собственно он совершил.

– Я жаловаться буду, вы не имеете права!

– Удавлю сучку!!! Ты хочешь, чтобы я всю жизнь горбатится на хозяина?! На Кучкиста, на Япановича! Я за Юбченко, за свободу! Выходи из моей машины! Я не шучу! Уйди от греха! Убью!!! – таксист вышел из машины. Женька схватила сумку и выбежала из такси. Водитель демонстративно погнался за Комисар, но через десять метров понял, девушка умеет не только быстро говорить, но и бегать.

– Сумасшедший!!! Лечить таких надо!

– Бандитка!!! – крикнул на прощание таксист. Причем здесь бандитка? Потом Женька догадалась, что имел виду неуравновешенный таксист.

Он вспомнил о судимости Япановича.

Она хотела позвонить Александру Куликову, но телефон остался в такси. Женька слышала, как ее маленький компаньон, благодаря которому она имела надежную сотовую связь, громко звонил в отъезжающей машине.

– Черт, черт!!! – на улице пошел дождь, который с каждой минутой усиливался. Зонта нет, телефона тоже, до телекомпании идти больше километра. Женька попробовала проголосовать, безуспешно. Сплошная траса, слева и справа лесополоса. Этот отрезок дороги на нее всегда нагонял тоску. Неслучайно. Женька знала, в ее жизни случайностей не бывает. Одна грузовая машина остановилась. Водитель, чью улыбку украшал сплошной ряд зубных коронок из дешевого желтого металла, принял ее за проститутку. Комисар решила не рисковать и любезно отказалась от предложенных автотранспортных услуг. Водителей в этой стране она теперь боялась больше, чем политиков. Замерзая от холода, вымокшая от дождя Женька отказала во взаимности мужчине средних лет с незабываемой лучезарной улыбкой, которая не смогла ее согреть в поистине пасмурный день.

Евгения Комисар шла вдоль скоростной трассы, обхватив промокшее комиссарское тело рукам, с ее волос стекала черная вода. Вчера она покрасила волосы в любимый цвет. Комисар плохо вымыла краску на голове, и теперь не только волосы, но и жизнь задорожной пиращицы выкрашивалась в радикально черный цвет. Дождь шел сплошным потоком, Евгения с трудом различала проезжающие по дороге автомобили. Силуэт девушки, идущей вдоль скоростной трассы, напоминал картину известного сюрреалиста Дали «одинокая странница», как привидение, случайное слияние красок, которые замешаны на дождевой воде. И только истинный художник смог оценить трагизм происходящего. Он резко затормозил, открыл настежь дверь забрызганного грязью автомобиля, и громко сказал: