Рейд в опасную зону. Том 1
Шрифт:
Осман упорно молчит, крепко сцепив зубы.
— Саша, дай передохнуть, — говорит ему Коршун. — В тебе будто ключ заводной. Ни на минуту не умолкаешь.
Сашка косится на него, но ничего не отвечает.
Осман сидит молча, держит в руках чётки. Шепчет что-то себе под нос. Молится.
— Осман, ты хоть спасибо скажи! Мы ж тебя из-под носа твоих братьев вытащили! Свои бы и прихлопнули, — не унимается Колесников.
Я смотрю на всё это молча.
После последнего марш — броска к вертушке возбуждение у всех зашкаливает.
Вертолёт резко наклоняется, мы хватаемся за поручни.
— Командир, что там? — кричу я.
— Обошлось. «Зенитка» лупила, — отвечает пилот.
Спустя двадцать минут мы садимся на площадке.
Нас встречает конвой.
Американца и Османа сразу берут под руки, пленных уводят. Колесников шутит напоследок.
— Ну что, Бонд, welcome to USSR!
Разворачивается ко мне.
— Беркут, а ты говорил — моего английского не хватит для общения с этим… Джеймсом Бондом! В самый раз!
Мы дружно смеёмся.
После завтрака меня вызывают к командиру.
— Разрешите, товарищ полковник, — открываю я дверь.
— Заходи, Беркут.
Вхожу в кабинет, сразу же вижу того, к кому остались у меня вопросы. Вот только отвечать тут должен только я.
Начальник штаба сидит за столом по правую руку от командира, аккуратно сложив перед собой бумаги. Лицо у него, как всегда, спокойное, но взгляд цепкий. Кажется, он видит всё — даже то, о чём ты ещё не подумал
— Докладывай, старший лейтенант Беркутов, — коротко говорит полковник Грачёв.
Я начинаю рассказывать, как захватили языка, вывели группу, как прятались от снайпера, как отбивались от банды Маджида.
— «Язык» доставлен, товарищ подполковник, — заканчиваю я.
Командир кивает, но полковник Бессмертный прищуривается.
— Беркутов, — начинает он, склонив голову набок. — Хорошо отработали. Группу вывели, пленных доставили. Но вот есть вопросы по твоему самостоятельному подходу.
— Какому подходу? — я напрягаюсь, чувствуя, что-то не так.
— Не надо изображать удивление, — Бессмертный медленно складывает пальцы в замок, словно выстраивая решётку между нами. — Мне сообщили, что у тебя был план ликвидации Бахи.
Эти слова падают как камень в колодец, оставляя за собой тяжёлую тишину.
— Сообщили? Кто? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Источник надёжен, — уклончиво отвечает он, вставая и подходя к окну. Его силуэт становится тёмным на фоне яркого света. — Мы это оставим пока… на твоё усмотрение. Однако хочу напомнить, такие действия могли поставить под угрозу не только тебя, но и всю группу.
Я сжимаю кулаки под столом.
Кто мог проболтаться? Свиридов? Он всегда был крепким, молчаливым, надёжным. Колесников? Саша, конечно, любит шутки, но, чтобы сдать своих — это не в его стиле. Коршунов? Замкнутый, спокойный, но порой в его молчании есть
— Товарищ полковник, — начинаю я, — группа работала слаженно. Если у кого-то возникли вопросы, я готов их обсудить.
Бессмертный оборачивается, его глаза холодные, как сталь.
— Не сомневаюсь, Беркутов. Но помни — в нашем деле доверие — это роскошь. А что всё — таки с Бахой?
— Бахи не был в кишлаке. Нам сообщили ложную информацию, — чувствую, как напрягаются мышцы.
— Ложную? — Бессонов делает паузу. — Ты уверен?
Я молчу. Уверен ли я? Баха снова ушёл, и это чувство преследует меня с того момента, как мы вернулись.
Командир смотрит на меня тяжёлым взглядом.
— Беркутов, передай группе, что завтра утром я жду всех у себя. Хочу отблагодарить за удачно проведенную операцию.
Возвращаясь к палатке, чувствую себя, как в капкане. Группа молчит, но напряжение висит в воздухе.
Я сижу на брезенте около палатки, вдыхая сухой воздух, перемешанный с запахом дизельного топлива.
Вокруг — обычная суета лагеря.
Парни из группы молчат, кто-то перебирает снаряжение, кто-то чистит оружие.
Колесников что-то насвистывает. Свиридов сидит с серьезным видом, глядя на потрёпанный листок — письмо от семьи читает. В который раз. Коршунов, как всегда, ушёл в себя, задумчиво точит нож.
Акмаль молчалив, сидит на корточках и о чем –то думает своём, передвигая камни под ногами.
— Беркут, тебя там не сильно «погладили»? — бросает в шутку Колесников.
— А тебе-то что? — огрызаюсь я, но тут же жалею. Колесников лишь хмыкает и отворачивается.
Я сажусь рядом со Свиридовым. Он поднимает на меня взгляд.
— Тяжёлый разговор? — спрашивает он спокойно.
— Да. Ты что-нибудь говорил Бессмертному? — рублю прямо, без предисловий.
— Нет, — ответ звучит уверенно, но его спокойствие только сильнее злит.
Акмаль поднимает голову, будто чувствует, что могу подозревать его. Его лицо непроницаемо, словно высечено из камня.
— Ты, Акмаль, не говорил ничего лишнего? — спрашиваю я, стараясь говорить ровно.
— Я молчу всегда, — отвечает он, опустив глаза к своим камням.
Колесников вдруг встревает.
— Слушай, Беркут, может, это Коршун? Он весь день как привидение ходит.
Коршунов не реагирует, будто вообще не слышит нас. Но его молчание становится ещё подозрительнее.
Кто-то проболтался. Кто-то предал.
И это гложет меня изнутри. Группа, которой я всегда доверял, теперь кажется чужой.
Кто слил Бессмертному мой план?
Глава 21
Командиры сегодня дают нам отдохнуть. Никто не дёргает, не строит лишний раз мою разведгруппу.