Рейд в опасную зону. Том 2
Шрифт:
На другом конце линии раздаётся хрипловатый голос дежурного.
— Добрый вечер, товарищ капитан. Генерала Потапова сейчас нет, и его адъютант тоже уже уехал. Позвоните утром.
— Слушайте, это срочно! — возражаю я. — Сообщите, пожалуйста, генералу или его адъютанту, что я отказываюсь от поступившего мне предложения.
На том конце трубки виснет тишина.
— Алло! Алло! — зову я в трубку.
Открываю дверцу кабинки и кричу телефонистке.
— Девушка, связь прервалась! Сделайте что –нибудь.
— Связь
— От какого такого предложения? — голос дежурного становится подозрительным.
— От перевода, — отрезаю. — Я больше ничего не скажу. Главное, чтобы передали. Генерал поймет.
Дежурный замялся, и в трубке снова становится тихо. Потом раздаётся голос, уже с долей раздражения.
— Вы понимаете, что вечером никто тут ничего не передаёт? Звоните утром, вот тогда…
— Вы обязаны передать! — повышаю я голос, понимая, что время поджимает. — Я не могу ждать до утра, это очень важно. Просто передайте, что я отказался. Пусть знает.
— Ну, ладно… — наконец тянет дежурный с тяжёлым вздохом. — Но учтите, если что не так…
На этом разговор прерывается. Я опускаю трубку на рычаг и выхожу из кабинки.
Сашка уже весело о чём-то болтает с телефонисткой, которая, кажется, сменила ироничный тон на более мягкий, хоть и продолжала поглядывать на него с некоторой настороженностью.
Я киваю Колесникову, и с чувством тревоги и лёгкого раздражения направляюсь к выходу, так и не понимая, выполнит дежурный своё обещание, не забудет о моём сообщении до утра. Или как?
— Ты чего такой мрачный? — интересуется Сашка, едва мы с ним снова садимся в трамвай.
— Видишь, Сашка, дома мало, кто ждет нас с тобой. Разве только тебя ждет сын. А меня точно никто не ждет.
— Может жениться пора?
— Вот закончится война в Афгане, выведут наши оттуда войска, тогда и женимся.
— Ну, ты, Беркут, даешь! Неизвестно, когда это будет. Надо ковать железо, пока горячо, — кидает он прощальный взгляд в окно на здание переговорного пункта, который уже остается позади.
Не могу Сашке сказать правду, хоть и слышал он, что ищу я Хищника, только не понял, зачем я это делаю. Думает, Хищник мой враг.
Но не знает, что Хищник — больше, чем враг.
Я никогда не подчинюсь ему. А это значит, что жить останется только один из нас.
И пока я не решу этот вопрос, все остальное не имеют смысла.
На поезд до Москвы билеты мы, как водится, взяли в последний момент. Сашка, как всегда, засыпал кассиршу комплиментами, утверждая, что у неё улыбка, способная растопить льды Арктики. В итоге нам достались два верхних места в плацкартном вагоне, что уже можно считать победой.
Когда мы подошли к вагону, нас встретила проводница Валя — женщина крепкая, с властным взглядом, но с неожиданно мягким голосом. Она сразу принялась рассказывать, что в их вагоне и розетки работают, и кипяток всегда есть
— А музыка в купе включена? — как всегда, не удержался Колесников.
Валя только фыркнула, но видно было, что её забавляет его трёп.
Первые часы пути проходят в обычной суете — люди раскладывались, спорили, кто чью полку занял, а мы со Сашкой, устроившись на своих местах, уже успели заварить чай в граненных стаканах в знаменитых фирменных подстаканниках.
В соседи нам достались семейная пара с двухлетним мальчиком — Мишкой, который тут же вывалил на общий столик целую горсть игрушек, и пожилой дядька в кожаной кепке, угрюмо разгадывающий кроссворд.
Сашка быстро завязывает разговор с проводницей, которая ходит между рядами, проверяет билеты.
— Валечка, а вы случайно не парашютистка?
— Почему? — насторожилась она.
— Ну, вы явно свалились с небес в этот вагон, чтобы спасти нас от скуки.
Валя рассмеялась, отмахнулась, но видно, что ей приятно.
Ночь проходит спокойно. Под мирный стук колес мы вырубаемся и спим.
На второй день пути поезд словно оживает — соседи начинают общаться, кто-то вытаскивает бутерброды, кто-то раскладывает карты. Сашка устраивает целый концерт, подражая голосом диктору радио, а Мишка бросает свои игрушки и слушает с открытым ртом.
Ближе к вечеру из вагона-ресторана доносятся громкие нетрезвые голоса. Через минуту Валя, запыхавшись, уже стоит у нашей полки.
— Ребята, вы ведь военные, помогите! Какие-то дебоширы совсем распоясались.
Мы с Сашкой переглядываемся.
Раздаётся истошный женский крик…
Глава 19
— Ну, что, пошли, напарник! — бросаю Сашке, спрыгивая с верхней полки.
Входим в вагон-ресторан.
Картина такая, хоть кино снимай. Пятеро мужиков, явно изрядно подвыпивших, громко орут, снесли все, что на столиках стояло. Один из них размахивает ножом, другой сыплет оскорблениями направо и налево. Третий зацепил официантку, обнял своими огромными ручищами, усадил к себе на колени, та кричит на весь вагон — ресторан и не только. Остальные работники общепита жмутся к стойке, опасаясь вмешиваться.
Молодая женщина, верещит, глазища вытаращила.
Я иду прямо на этого здорового детину.
— Господа хулиганы! — кричит Санёк, едва успев войти в вагон- ресторан. — А ну-ка прекратили цирк, или сейчас мы вас культурно на место поставим.
— Да кто вы такие? — огрызается тот, особо крупный, что официантку удерживает.
— Мы… воспитательная бригада! — отзывается Сашка, срываясь в лёгкий смешок. — И сейчас начнём уроки приличного поведения.
Мужик тут же скидывает с колен девчонку, та стремглав бросается к своим, а он идёт мне навстречу. Я подсекаю его ногу, и тот падает прямо на ближайший столик, сметая тарелки и рюмки.