Рейд в опасную зону. Том 2
Шрифт:
— Это они, — кивает Шахаб.
Большая удача, что мы вышли на них!
— Значит, ждем, — решаю я. — Не рыпаемся.
Садимся в тени, каждый проверяет оружие. Шахаб остаётся на ногах, его взгляд словно сканирует берег. Время тянется медленно, как вязкая смола.
— Эх, —вполголоса говорит Сашка, — вот бы сейчас ухи да с лаврушкой.
Все молчат, напряжены до предела, ждём.
Солнце уже садится, освещая багровым светом берег реки, когда мы замечаем отряд Бурхана. Они выходят из леса, словно тени, на берег.
Нас
Но выбора у нас нет — столкновение неизбежно. И на нашей стороне — внезапность.
Бурхан выделяется среди своих — высокий, с густой чёрной бородой и глазами, сверкающими как у хищника. Его телохранитель — настоящий громила, плечистый, словно медведь, с автоматом наперевес. Мы прячемся в тростниках, пока они не приближаются достаточно близко.
— В бой! — кричу я, и мы открываем огонь.
Секунды превращаются в вечность.
Пули свистят над головой, земля взрывается под ногами. Душманыотстреливаются, кто –то бежит к реке, бросаются в воду, но Бурхан остаётся невозмутим. Он отдает короткий приказ, и его охранник бросается прямо на меня.
Рукопашная начинается внезапно.
Этот амбал бьёт, словно кузнечный молот. Его первый удар выбивает из меня воздух, и я едва успеваю увернуться от следующего. Земля скользкая от влажной травы, и мы катимся вниз, к самой реке. Снова поднимаемся на ноги. В какой-то момент я перехватываю его руку, выворачиваю её, но он сильнее. Он сбивает меня с ног, пытается прижать к земле. Я успеваю ударить его локтем в челюсть, но он только рычит, как зверь.
Кажется, что бой длится вечность.
Наконец, я ловлю момент и резко бью его в солнечное сплетение. Громила оседает, тяжело дыша.
Вырублен.
Перестрелка вокруг продолжается.
Пули свистят, Я стреляю короткими очередями. Один из боевиков бросается в воду, гребет вплавь к противоположному берегу. Гусев бьет его на поражение, но промахивается.
— Не дай уйти! — кричу я.
Вторым выстрелом Гусев ликвидирует противника.
Сашка сражается с каким-то усачом на земле.
На воде — хаос.
Пули вспарывают поверхность, фонтан водяных брызг рассыпая над рекой. Двое боевиков уже гребут к тому берегу, но мы связываемся с погранцами.
— Приём, у вас гости!
Схватка идёт к концу, но нервы — натянуты до предела.
Шахаб подходит ко мне, лицо каменное.
— Бурхан? — спрашиваю.
Он качает головой.
Я не успеваю перевести дух, как слышу крик Сашки.
— Бурхан уходит! Лодка!
Оборачиваюсь — Бурхан уже в воде, опускает резиновую лодку на воду и толкает ее от берега. Его фигура видна в полумраке, а вода вокруг него сверкает в последних лучах солнца.
Я не раздумываю.
Бросаюсь в реку.
Вода ледяная, пробирает до костей. Лодка уже отплывает, но я гребу изо всех сил. Бурхан замечает меня и стреляет, но вода гасит скорость пули.
В какой-то момент
Бурхан с хриплым криком падает в воду.
Мы начинаем схватку прямо в реке.
Он хватает меня за горло, и ледяная вода захлёстывает лицо. Я чувствую, как ухожу ко дну, но успеваю оттолкнуть его ногой и всплыть. Бурхан тут же бросается на меня снова, словно акула. Его руки, как железные тиски. Он пытается утопить меня, а я хватаю его за волосы и тяну вниз. Вода бурлит, вокруг нас летят брызги, и каждый вдох даётся с боем.
В какой-то момент он достаёт нож.
Я вижу блеск клинка слишком поздно. Острая боль пронизывает руку, и тёплая кровь смешивается с ледяной водой. Я хватаю его раненой рукой за запястье, выворачиваю нож и выбиваю из руки.
Мы снова идём ко дну, но на этот раз я сильнее. Ухватив его за шею, толкаю его под воду. Он бьётся, пытается вырваться, но силы покидают его.
Наконец, он замирает.
Я отпускаю его тело и с трудом выплываю на поверхность. Воздух режет лёгкие, кровь струится из раны, но я плыву. Медленно, через боль, добираюсь до берега. Руки дрожат, ноги едва слушаются.
На берегу меня встречает Вася Васин. Он мгновенно оценивает ситуацию и накладывает жгут на раненую руку. Боль пронизывает до костей, но кровь удаётся остановить.
— Держись, Беркут! — говорит он.
В это время остальные добивают остатки отряда Бурхана. Мы выиграли.
Добираемся до места эвакуации часа три.
Вертолёт уже ждёт нас, лопасти ревут, поднимая в воздух пыль и листья.
Мы поднимаемся на борт.
Настроение в команде на грани между облегчением и сожалением. Мы переглядываемся с ребятами.
— Ну что, домой? — бросает Сашка Колесников,
Киваю и падаю на сиденье, чувствуя, как силы окончательно покидают меня. Боль в руке пульсирует, сознание затуманивается. Я слышу голоса товарищей, но они становятся всё тише. Главное — мы живы. И Бурхан больше не вернётся…
Вырубаюсь.
— Ну, что, командир, тебя в лазарет по прибытию? — слышу голос Сашки.
Открываю глаза и мотаю головой.
— Сам схожу, так пустяки, — отмахиваюсь я.
Вертолёт приближается к базе с лёгким рокотом, который становится всё громче.
Ребята сидят, устало привалившись к стенам.
Вертолёт приземляется на площадке. Мы выходим под яркое солнце.
Навстречу мне бежит Клава. Её косы растрепались, глаза блестят, и, кажется, она вот-вот разрыдается.
— Глеб! Ты вернулся! — кричит она и бросается мне на шею. Я ловлю её, ощущая, как её тонкие пальцы сжимаются у меня на шее.
— Не надо на глазах у всего полка, — хочу сказать я, но не успеваю.
— Часть расформировывают… — шепчет горячо она мне на ухо. — После того взрыва склада — всё. Больше нас нет!