Рейды в стан врага
Шрифт:
__ Товарищ Никитин, распорядитесь перевести лошадей в более безопасное место, - приказал командир
бригады.
Но где оно, более безопасное место? Почти на каждом метре плацдарма свистят пули, падают осколки. Жаль лошадей, но войны без жертв не бывает.
У каждого, кто находился на командном пункте, Добыли до предела напряжены нервы. Обстановка менялась быстро и резко. На нее надо было реагировать
немедленно. То телефонный звонок, то вызов к радиостанции. И вопросы, вопросы. Одному батальону нужно помочь артиллерийским огнем, на участок другого -
в организации отражения атаки противника... Медлить нельзя. Времени на размышления - секунды и минуты.
Какими же способностями должен обладать командир, управляющий боем?
Смотрю на Александра Васильевича. Строг, собран, ни капельки растерянности. Решения принимает немедленно и уверенно передает их исполнителям. Воля? Самообладание? Умение? Наверно, все вместе взятое и помноженное на непоколебимую верность воинскому долгу, делу, которому Родина потребовала служить. Нет, это не высокие слова. Это сама суть нашего подполковника Блака.
Перебегает от сосны к сосне, пытаясь добраться до командного пункта, начальник тыла бригады полковник Смирнов.
– Как с боеприпасами, Александр Николаевич? - интересуется комбриг Расход их неимоверный. Слышите? Ни минуты затишья.
– Только сейчас передали, что баржа с боеприпасами прибыла на внешний рейд, - тяжело дыша, ответил Смирнов. - Нужны люди для выгрузки. Считаю,
что заниматься этим делом лучше ночью. Пристрелялись, стервецы, весь берег под огнем.
– Что же не позвонили? Такой обстрел, а вы бегаете от воронки к воронке...
Смирнов пренебрежительно махнул рукой.
– Аа... сейчас везде одно. Начнешь прятаться от смерти - тут она тебя и прищучит. Так людьми поможете для разгрузки боеприпасов?
– До ночи еще далеко, Александр Николаевич Если резервы не израсходуем, выделю команду, - пообещал комбриг. - А если хотите наверняка, то забирайте всех, что остались в тылу. Тоже немалая сила наберется.
Подбежал расстроенный начальник связи бригады майор В. И. Устюменко
– Прямо беда, товарищ начальник штаба. Проводные линии связи рвутся на каждом шагу. Не наберу телефонистов на восстановление.
Понимаю Виктора Ивановича. Но чем я ему могу помочь? Говорю в шутку, что надо попросить противника уменьшить обстрел.
– Что вы, товарищ майор, я просто хотел доложить об обстановке, смутился Устюменко.
Подошел начальник политотдела. Он только что из санитарной части. Сказал, что начали поступать раненые. Медики отлично организовали их прием и обработку.
– Пойду посмотрю, как их переправляют на корабли, - проговорил майор Суров. Но не ушел. Мимо командного пункта проезжала трофейная повозка. Впереди на облучке сидел наш повозочный, а за ним весь в крови приподнялся раненый сержант из первого батальона. Тут же неизвестно откуда выскочила лейтенант медслужбы Лена Тимофеева. Высокая, подвижная, она всегда появлялась там, где надо, и в тот момент, когда надо. Догнав повозку, Лена вскочила на нее и села сзади сержанта, подставив ему под спину свое плечо. Мы с Суровым молча проводили повозку
– Знаете, Владимир Александрович, - тихо сказал я ему, - мне часто кажется, что нет предела человеческой выдержке. И теперь подумал об этом, глядя на раненого сержанта Петряева.
Суров несколько секунд молчал, глядя в сторону, куда скрылась повозка, потом глухо сказал.
– Есть предел. Только каждый определяет его сам для себя. Какая закваска заложена в человека, такой
Высадка Тулоксинского десанта и его бой 23-27 июня 1944 года
у него и предел Беспредельна только ненависть к захватчикам. Тут она, пожалуй, у всех нас одинакова.
Прав комиссар. Разные люди были в нашей бригаде. По-разному они вели себя в бою. Один отчаяннее, другой скромнее. Но все они ненавидели гитлеровцев, посягнувших на честь и свободу Родины.
День уже клонился к вечеру. Над озером начал стелиться туман. Сгустились и низко нависли облака. Истребителям передышка реже появляются в воздухе
самолеты врага, А на плацдарме бой не стихал. Противнику нужна была дорога, и он настойчиво добивался этой цели.
Зазуммерил телефон. Подполковник Блак взял трубку.
– Слушаю тебя, Кондрашов. Не торопись. Когда? - вдруг изменился в лице комбриг. - Жаль, прекрасный был политработник... А как ведет себя противник? Понятно. Любой ценой не давайте ему вклиниться в нашу оборону. Слышите? Сейчас пошлю в контратаку бригадный резерв. Держитесь!
Положив трубку, Александр Васильевич несколько секунд помолчал, потом тяжело вздохнул и сказал:
– В первом батальоне во время контратаки погиб майор Кузнецов. Он поднял третью роту на врага, заменив выбывшего из строя ротного. Рота выполнила задачу, а он погиб...
На левом фланге первого батальона враг вклинился в нашу оборону. У Кондрашова резервов не было, и комбриг принял решение провести контратаку своим резервом.
– Подполковник Никитин, прошу вас подойти поближе, - сказал Блак.
Мы склонились над картой, прикидывая, как лучше повести наше контратакующее подразделение и на каком рубеже его поддержать артиллерийским огнем.
С новыми данными по третьему батальону подбежал майор Кукушкин.
– Федоров развернул наблюдательный пункт на своем правом фланге, доложил он. - Комбат беспокоится, как бы противник не прорвался через его правый фланг. И основания для этого у него есть.
– А не лучше ли использовать для контратаки роту автоматчиков? предложил я. - Она собрана и готова к бою. Командир ее капитан Астратов только что доложил об этом.
Услышав наш разговор с командиром бригады, Кукушкин попросил Блака:
– Товарищ подполковник, разрешите мне возглавить резерв.
Комбриг с уважением посмотрел на майора. Сказал:
– Ну что ж. От штаба я намерен был послать с автоматчиками офицера. Командир у них свой есть. Согласен. Пойдете вы, товарищ Кукушкин. Начало в девятнадцать тридцать. Действовать по сигналу с командного пункта - три зеленые ракеты. Одновременно Федоров поднимает свою правофланговую роту. Поможет и Кондратов.