Рейхов сын

Герасимов Алексей

– Эва как.
– Вилко снял фуражку и взъерошил себе волосы на затылке… - Ты погляди-ка, а? И долго тебе ждать, Андрей Владимирович?

– Час еще.
– ответил комиссар, и насторожился.
– А вы зачем спрашиваете, товарищ майор?

– Да у меня сейчас как раз свободное время образовалось, понимаешь ли, чего, думаю, его зря терять? У нас начальник геодезической службы нынче в отпуске, пойдем-ка у него в кабинете посидим, ты мне про подозрения свои расскажешь. А то, мало ли? Вдруг ты прав насчет некоторых товарищей, а я при них военные тайны

рассказывать буду? Это ж знаешь, Андрей Владимирович, до чего довести может? Если у нас какая контра засела… Ну, ты понимаешь?

Комиссар охнул.

– Это ж я не подумал, товарищ Вилко!
– выпалил он.
– Пойдемте, конечно, скорее.

«Дурак, или притворяется?» - с сомнением подумал комбат.

В кабинете геодезиста вяло тек ремонт. Столы и стулья были накрыты старыми, испачканными мелом газетами, шкафы и стеллажи завешаны древними, как испражнения мамонта, занавесками, потолок нес на себе свежие следы не слишком умелой побелки, обои были ободраны, на сейфе гордо красовался одинокий полупустой стакан с холодным чаем. Окно, по теплому времени, было открыто настежь.

– Ну, рассказывай, товарищ батальонный комиссар.
– произнес Арсений Тарасович, двумя пальцами снимая со стула грязную газету и усаживаясь.
– Что у нас плохого?

– Всё, товарищ майор!
– горячо произнес тот, широким шагом преодолел кабинет и закрыл окно, предварительно убедившись, что под ним никто не подслушивает. То, что кабинет располагался на втором этаже его не смутило.
– Подозрение у меня. На заговор.

– Епическая сила!
– изумился Вилко.
– Где? У нас в бригаде?!! Быть такого не могёт!

– А вот зря, зря вы так, товарищ майор, совершенно напрасно. История-то показывает, что может быть все, что угодно. Вот вы скажете, наверное, что у нас в бригаде все товарищи надежные и проверенные, что делом доказали верность делу Ленина-Сталина, что кровь в боях проливали - верно?

– Да ну хотя бы.
– пожал плечами комбат.
– Чем тебе не аргумент, Андрей Владимирович?

– А тем!
– торжествующе выпалил комиссар, и воздел указующий перст.
– Вы дело Тухачевского-то вспомните, Арсений Тарасович! Сколько тогда предателей, вредителей и шпионов среди командиров выявили? И ведь многие - очень многие из них - медали и ордена за Испанию имели, да и за Хасан тоже, и за Гражданскую. А вышло-то вон как. Польстились на буржуазный образ жизни, переметнулись, переворот готовили.

– Ну, хорошо.
– нахмурился Вилко.
– Положим, былые заслуги учитывать не станем. Но заговор?… Чушь, ерунда, ахинея какая-то. Кто у нас тут о чем может заговариваться?

– Вы, я слыхал, батальон как раз за день до моего назначения приняли, товарищ майор, перевелись, я так понимаю, многого, наверное, просто не знаете или не заметили. Да и, честное слово, не по вашей это части, шпионов и врагов народа искать. А я Партией ведь как раз для этого и поставлен, и, доложу вам, многое, очень многое в нашей части у меня сомнения и подозрения вызывает.

«Он что же, не удосужился

поинтересоваться, кем и где я до командования батальоном служил?
– внутренне изумился Вилко.
– Может он и документацию мою, комиссарскую, в глаза не видал, Йозеф Бонн хренов?»

– И подозреваю я, товарищ майор, что все не так распрекрасно в бригаде, как вам кажется. Боюсь, что ухватил я ниточку, которая куда-то наверх потянется.

– Погоди, Андрей Владимирович, не части.
– помотал головой майор.
– Какую ниточку, ты о чем?

– Много, говорю же, товарищ Вилко, у нас странного. Вот, хотя бы нашего помкома третьей роты взять.

– Лейтенанта Луца?
– удивился комбат.
– А что с ним не так?

– А все не так, товарищ майор. Вот я поглядел, по документам он украинец. Только что ж это для украинца за фамилия такая - Луц? А вот для англичанина какого она вполне подходящая.

– Ну, это ты хватанул.
– усмехнулся Арсений Тарасович.
– Откуда б у нас в части взяться англичанину, это во-первых?…

– Внедрили!
– категорическим тоном заявил Ванницкий.

– Фамилия для украинца, это уж ты мне, старому хохлу, поверь, вполне нормальная - и не такое бывает. Это во-вторых. Ну и в-третьих, Луц он такой же, как я Рабинович.

– Вот как?
– насторожился комиссар и незаметно, как ему казалось, потянулся к кобуре.
– Так вы знали, что это не его настоящая фамилия?

– Отож.
– благодушно усмехнулся Вилко.
– Эту историю вся бригада знает. Луценко его фамилиё, только когда он паспорт получал, у паспортистки чернила кончились - едва-едва три первые буквы накарябала. Ну, он-то у нас парень простой, бесшабашный, пожал плечами, сказал «Луц так Луц, какая нафиг разница», и забрал паспорт с такой вот укороченной фамилией.

– И все же странно и необычно это как-то… - пробормотал Ванницкий.

– А ты проверь, не поленись.
– хмыкнул майор.

– Непременно проверю, уж не сомневайтесь, Арсений Тарасович. Очень он мне подозрителен, если честно. Да и командир его непосредственный тоже.

– Хальсен-то тебе чем не угодил?
– изумился в очередной раз Вилко.
– Этот и по документам немец, и по фамилии. Поволжский. Из столицы Немецкой республики он, из Энгельса.

– А точно из Энгельса ли? Может и не поволжский он немец, а вполне себе германский, из тех, что от Гитлера бежали? По политическим убеждениям. А таких-то ведь враги и вербуют, и внедряют, чтобы подрывать обороноспособность нашей Родины.

– Да ну брось, он, когда НСДАП в Германии к власти пришла, еще школьником был. Да и потом, как же не поволжский-то? Я сам з саратовщины, шо ж я, тамошний говор не определю чи шо?

– Эх, доверчивы вы, товарищ комбат.
– вздохнул мамлей.
– В разведшколах и не только говору учат.

– Ну ты еще скажи, что он от большой нелюбви к СССР и Германии в стычке с французскими сверхтяжелыми Char 2C силами своей роты их четыре из всего десяти, какие во Франции были, уничтожил.