Рейс в Обитель Покинутых
Шрифт:
Вдруг на грани слышимости едва уловимо зазвучала мелодия. Незатейливая и ласкающая слух, она медленно заполняла собой пространство. В ней звучал хор. В высоких нотах гармонии голосов на неизвестном языке звучали тайны мироздания. Запылало в ледяных гранях рассветное небо, и жаркий июльский полдень ворвался в застуженный тоннель, наполняя его ароматами душистых трав. В тот миг спокойный и, казалось, бесконечный, Влада захватило не похожее ни на что ощущение. Страхи, желания, воспоминания, мысли — всё растворилось в музыке. Захотелось петь вместе с невидимым хором, чтобы и его охрипший, похожий на воронье карканье голос стал частью этой завораживающей, бесконечной, как сама вселенная, песни. И Влад запел.
Когда рядом с ним раздался низкий мужской голос, Влад уже едва мог дышать.
— Так вот кто здесь кричал, — проговорил неизвестный. — Потерпи, малыш, сейчас я тебя освобожу.
Влад ощутил, что его подняли, понесли и через некоторое время опустили на что-то мягкое и обжигающе горячее. К его губам приложили тепло, раскалённая жидкость потекла в горло. Влад закашлялся, но продолжал глотать, чувствуя, как ледяной холод внутри понемногу отступает. Кружку убрали, он попытался вернуть её, но к рукам, казалось, привязали стокилограммовые гири.
— Х-холодно, — прохрипел он, дрожа всё сильней.
— Скоро отвар подействует, — раздался хриплый, чуть дребезжащий голос: — будешь как новенький.
И действительно, спустя несколько минут Влад почувствовал, что согрелся, и даже ледяной комок притих, едва ощутимо перекатываясь где-то внутри. К конечностям через уже привычное покалывание начала потихоньку возвращаться чувствительность. Вскоре перестала кружиться голова. И Влад провалился в сон.
***
Владу пять. Он, завёрнутый в тёплый, чуть пахнущий стиральным порошком плед, сидит на подоконнике и, отогревая покрытое узорчатыми разводами инея стекло, с весёлым нетерпением смотрит на заснеженную улицу. Из потрескавшейся деревянной рамы невыносимо дует, но он и не думает слезать, боясь пропустить появление волшебных саней Деда Мороза и Снегурочки с подарками. Комната погружена в полутьму — только яркие разноцветные лампочки ёлочной гирлянды весёлыми зайчиками-бликами носятся по стенам и отражаются в стёклах. С кухни слышится тихое пение — мама готовит праздничный ужин.
С трудом поднявшись на затёкшие ноги, Влад с треском, ломая лёд, открывает форточку и впускает в комнату свежий морозный воздух. В нетерпении смотрит на часы. Он умеет считать только до десяти. Два, три, четыре, семь… Зелёные, чуть мерцающие цифры электронных часов кажутся застывшими на месте, но вот семёрка сменяется восьмёркой, ещё на минуту приближая самый ожидаемый момент всего года.
Влад спрыгивает с подоконника и шлёпает через всю комнату к пустому столу. В комнату входит мама с двумя большими тарелками. Влад, сорвавшись с места, подбегает к ней и крепко обнимает большой, сильно выпирающий из застиранного халата живот. Мама охает, смеётся и обхватывает его пахнущими чем-то вкусным руками, едва успев поставить еду на стол. Влад вместе с ней с нетерпением ждёт, когда уже из животика выберется братик или сестрёнка. Ведь после того, как ушёл папа, мама часто грустная и плачет. Влад надеется, что когда их снова будет трое, она вновь начнёт улыбаться.
В коридоре раздаётся переливчатая трель дверного звонка. Мама почему-то хмурится и идёт открывать дверь. Влад несётся за ней, будучи полностью уверенным, что к ним пришли Дед Мороз и Снегурочка. Мама открывает дверь, и Влад видит их: статного высокого мужчину, с короткой белой бородой, в длинном красном пальто, держащего в руках большой мешок, несомненно, с подарками, и хрупкую, очаровательную Снегурочку, с длинными золотистыми волосами, в синем платье с белой опушкой. Они улыбаются и по приглашению
Температура в комнате неумолимо понижается. Дед Мороз резким движением отбрасывает в сторону стол, со звоном улетают в стену тарелки, на ковёр падает заботливо украшенная мамиными руками ёлка. На несколько секунд гаснет гирлянда, погружая комнату в непроглядную темноту. Влад громко кричит и зовёт маму.
Свет возвращается.
Теперь Влад где-то в другом месте. Комната неуловимо напоминает ему привычную гостиную, но сейчас в ней царит полная разруха: одной стены нет, белая мгла с улицы оседает на ковре снежными сугробами, ёлка, усыпанная осколками игрушек, пожелтела и потеряла почти все иголки. Стол лежит в углу с поломанными ножками. Лишь часы стоят на своём месте, показывая два-три пять-девять. Влад начинает плакать и вновь зовёт маму. Он потерял где-то свой плед и теперь мёрзнет.
На улице сквозь молочную пелену с трудом пробивается оранжевый свет. С каждым мгновением он приближается, становясь ярче, захватывая пространство вокруг, разрушая всё на своём пути. Вот он уже подбирается к плачущему Владу, касается ноги. Пальцы охватывает резкая, всепоглощающая боль…
Влад открыл глаза и ещё с минуту пялился в потолок, пытаясь прийти в себя. Он поднял руку, высвободив её из-под тяжёлой шкуры, и потёр глаза. От этого незамысловатого движения холод внутри встрепенулся и завертелся, выпуская ледяные иглы. Остатки сна как рукой сняло, а грудь Влада пронзила резкая боль. Он застонал и, повернувшись на бок, сжался в комок — всё его тело сотрясала крупная дрожь. Приступ прошёл быстро, и Влад, с трудом приподнявшись на локтях, смог наконец осмотреться.
Квадратная пещера с ровным потолком, покрытым сетью отверстий, была увешана шкурами животных и заставлена настоящими, бумажными книгами. На полу — пушистый ковёр со свалявшейся, покрытой пылью и грязью шерстью. Сам Влад лежал на небольшом возвышении, на которое кинули несколько толстых шкур. В центре комнаты, в небольшом углублении, окружённый кусками камня, весело потрескивал костёр, бросая на стены оранжево-красные блики. Над ним стояла тренога с чёрным закопчённым котелком, в котором булькало и исходило приятно пахнущим паром какое-то варево.
Рядом с костром на низкой колченогой табуретке сидел седой старик и помешивал питьё ложкой на длинной ручке.
— Как самочувствие, малыш?
Влад, прослушав вопрос, с удивлением смотрел на своего спасителя. По всем параметрам старик был человеком: две руки, две ноги, пропорциональное тело, затянутое в синий комбинезон. Однако лицо его мало напоминало человеческое: глубокие морщины пересекали обветренную светлую кожу, покрытую тонкими серыми волосками. Треугольный нос, узкие бесцветные губы и большие кошачьи, чуть удлинённые к уголкам глаза с полупрозрачными веками.
— Кто вы? Где я? — Встрепенувшись, Влад вжался в стену, ощущая свою полную беззащитность.
Старик, насторожившись, изучающе посмотрел на него. Проницательный взгляд светло-серых глаз, казалось, видел Влада насквозь.
— Меня зовут Ян. Я — криот, мы так себя называем. А ты? Ведь ты раньше никогда не видел таких, как я?
— В-видел, но выглядел он по-другому. Более диким… — Влад вздрогнул.
Ян, погрустнев, отвернулся.
— И люди нас называют чудовищами. Мы не так сильно от вас отличаемся, чтобы оставлять беззащитных детей в холодных необитаемых тоннелях.