Режим бога (Последний шаг)
Шрифт:
«Мне сорок пять, — ответил лекарь, или услышав его мысли, или логически поняв, о чем может задуматься человек, узнав такое. — Я был твоим ровесником, когда мы впервые увиделись с Улахом. Сегодня он сделал очередной ход в этой изрядно затянувшейся партии… Завтра ты останешься один, поэтому будь начеку. Он, конечно, еще нескоро отойдет от моего сегодняшнего подарка, — Элинор тихонько хмыкнул, — но на всякий случай не стоит терять бдительность. Слава Всевышнему, Улах пока так и не узнал о двадцать первом числе!»
«О каком двадцать первом числе?»
«Двадцать первое число
Ноиро едва не охнул и оглянулся на вращающуюся спираль:
«Как я забыл! Ведь завтра Новый год!»
«У вас — да. Я знаю. Но меня здесь завтра не будет, и ты останешься за хозяина. Я видел, ты еще слишком слаб, чтобы сопротивляться Призыву…»
«Призыву? Это что?»
«Призыв может помочь, а может и убить. Все заключается в силе, с которой он послан».
«Как он может убить?» — насторожился Ноиро, ощутив, что близок к какой-то важной разгадке.
«Он может вызвать инфаркт или инсульт, грубо вырвав тонкое тело из физического. И никто из врачей никогда не заподозрит неладное».
Только теперь Ноиро вспомнил, о чем там бормотали у них в редакции со дня его появления и до отъезда сюда. «Смерти в собственной постели» участились настолько, что Гэгэус даже решил посвятить этой теме материал в жанре «журналистское расследование». За один только год умерло столько известных персон, сколько не покинуло этот мир за десять минувших лет. И большинство, по статистике, гибло именно от инфарктов и от инсультов. Причем в молодом возрасте. Врачи объясняли это изменением климата, побочными эффектами технического прогресса и прочей невменяемой ерундой.
«Тогда, в сельве?..» — Ноиро вспомнил злобный наблюдающий взгляд и свой странный приступ.
«Да. Он приценивался к тебе».
«Но зачем я ему сдался?»
«Не взывай к разуму там, где его нет. Аннигилирующие друг с другом частицы в космосе не имеют разума. Они просто сотворены так, чтобы взаимно уничтожаться. Вещество и антивещество не имеют разума в нашем понимании, не имеют нашей логики. Они просто созданы так. У нас есть разум, но по чьей-то прихоти мы просто такие, какие есть. И эта взаимная неприязнь неосознанна. Это просто данность. Здесь не может быть политических и дипломатических переговоров — это все равно, что пытаться помирить леопарда и оленя. Эти двое родились на свет такими: один — убийца, другой — невинная жертва. Единственное, что доступно людям в силу их разумности — это выбор: быть или не быть жертвой. А может — быть охотником на охотника? Нарушить правила игры? Сломать вечное колесо несправедливости? Но это трудно, в одиночку это не делается. К тому же многие выдохнутся по дороге и отпадут. Защищающийся всегда в менее выгодном положении, чем нападающий. Злоба, агрессия — это так просто!»
«Почему в менее выгодном?»
«Потому что тактику выбирает агрессор. Потому что время нападения выбирает он же. Потому, наконец, что „положительной частице“ сложнее вернуть равновесие, ответив злобой на злобу. А надо».
«А если от противного: добром на злобу?»
«К несчастью, это не работает. Или работает очень недолго и с огромными погрешностями, но зато с великой затратой сил. Неэффективно. И если тебе не повезло и ты
Ноиро задумался. Да, неприятно осознавать, что ты сам сможешь жить и дышать только в том случае, если твой враг, готовый на все, лишь бы стереть тебя с лица земли, будет лишен этой привилегии. Если бы кто-то спросил его, Ноиро, так пусть бы эти «положительные» и «отрицательные» частицы жили себе на здоровье. Лишь бы не лезли к нему. Он, вообще-то, мирный человек. Может, конечно, и по лицу настучать, но это если уж очень сильно доведут. А тут, оказывается, существует некий несгибаемый закон — или ты, или тебя… Хм! Замечательно. А главное — так улучшает мнение об этом мире, что хочется пойти и добровольно уколоться о хвост унцерны. Чтоб уж наверняка.
«Знаю, я тебя огорошил. Конечно, мир многозначнее и ярче, и относиться к нему с неприязнью только из-за того, что тебе стал известен еще один из его законов — это не самый зрелый выбор. Ты ведь не покончил собой, однажды узнав, что когда-нибудь умрешь, как умирают все. Тебе надо время, чтобы переварить это. И оно у тебя есть. Главное: не углубляйся в философию слишком сильно», — в мыслефразе Элинора снова послышалась улыбка.
«Послушай, а есть такие, кто нейтрален? Ну, то есть, абсолютно равнодушен и к тем, и к тем?»
«Так я и думал, что здесь проявится максимализм. Значит, пока ты сам не прочувствуешь это, любые объяснения бесполезны. Поскольку я старался преподнести это доступно… Но опыт — великое дело. Ноиро, существуют нейтральные магниты? Они плохие или хорошие? Их можно расценить с точки зрения шкалы цветов? Вот тебе пусть и не ответ на вопрос, но почва для размышлений о природе этой закономерности!»
И он внезапно исчез, словно его выключили. Ноиро помешкал, соображая, и тоже приказал себе «вернуться в убежище».
Над ним стоял лекарь и внимательно следил за возвращением. Когда их взгляды встретились, Элинор лишь с пониманием прикрыл глаза и кивнул журналисту.
А Ноиро в очередной раз пожалел, что здесь они не смогут поговорить…
5. Новый год
Лекарь со странным именем Кристиан Элинор не подавал признаков жизни с самой ночи. Предупрежденный загодя, Ноиро воспринял это как данность и постарался не беспокоить хозяина лишним шумом. Возможно, у того было очень серьезное занятие в мире серой пустоши, и оно требовало длительного присутствия.
Журналист пытался представить, что там сейчас делают друзья, как отмечают праздник родичи, однако вовремя спохватился: в Рельвадо все события отмечают почти на сутки раньше, чем в Орсирео, и до Кийара Новый год докатится только завтра.
Вспомнилась Нэфри. Ноиро удивленно заметил, что его чувство не только не потускнело от времени и расстояния, но и окрепло. Значит, впервые все серьезно? Кто бы мог подумать, они и знакомы-то всего ничего! Правда, их объединяет то, что оба вынуждены скрывать почти ото всех. И не столько потому, что сочтут сумасшедшими, сколько из-за бессмысленности, ведь понять такое может только переживший «третье» состояние.