Режиссёр смерти: Последний дебют

Кипари Сан

– Ага... Погодите, то есть вы не видели господина Затейникова в лицо?

– Нет, конечно! Мы это... дистанционно общались и работали.

– Хм, ясно...

– Так что я вместе с тобой познакомлюсь с ним вживую!

Позавтракав, все переоделись в куртки, пальто, шубы и стали толпиться в фойе перед Хайроном, который вёл список участников. Когда все собрались, он с блаженной улыбкой на губах пролепетал:

– Доброе утро, дамы и господа. Как вам спалось? – получив несколько ответов, он поднял руку, прося тишины. – Очень рад, что вам всё понравилось!

А сейчас мы выйдем на улицу, и я вас проведу к нашему Большому театру, где вас уже давно ожидает господин Затейников. Пройдёмте!

И, проведя всех по тоннелю, он вывел их на улицу и по парку повёл к роскошному персиковому зданию с белыми восьмью колоннами и мраморной статуей трёх львов на крыше. Различные орнаменты, изображающие легенды, украшали стены роскошного здания, которые можно рассматривать бесконечно и всякий раз находить для себя что-то новое.

Все зашли внутрь через служебную дверь, собрались в изумительном фойе и сдали верхнюю одежду в гардероб. Повторно пересчитав всех, Хайрон объявил, что господин Затейников немного опоздает, и около десяти минут развлекал толпу рассказами о Большом театре.

Вскоре раздался стук каблуков, – спустившись по лестнице, к ним вышел невысокий мужчина в оранжевом костюме, жёлтой рубашке, синем галстуке (галстук был необычный: он соединял в себе классический галстук и галстук-бабочку) и в коричневой обуви с тёмным градиентом. Потрепав кристаллически-белыми кудрями, он сверкнул взглядом красных, широко распахнутых безумных глаз с белыми ресницами и поправил пенсне с оранжевыми стёклами. Трость его была с маленьким черепом на набалдашнике.

При взгляде на этого мужчину в груди Стюарта что-то ёкнуло и застыло в напряжении. Нехорошее предчувствие овладело его хладнокровным разумом, заскрипели колёса мыслей и догадок. Почему ему так некомфортно? Почему предчувствие царапает сердце? Что не так с этим странным господином? Он не знал и хотел найти ответы на эти вопросы, узнать, в чём подвох.

– Добр-рое утро, коллеги! Меня зовут Добродей Затейников, – воскликнул режиссёр. Широкая улыбка зазмеилась на его губах. – Как я рад видеть всех в здравии!

Все поздоровались с ним, и он добродушно засмеялся, помахав тростью.

– Ох, как я рад, как я рад! Хайрон, можешь быть свободен, – махнув в его сторону ладонью и тем самым заставив подручного уйти, он вновь обратился к гостям: – Итак, друзья мои, наша первая репетиция пройдёт завтра, а сегодня я бы хотел провести вам небольшую экскурсию по театру, чтобы вы все чувствовали себя, как дома! Ну-с, все готовы?

Услышав положительный ответ, он повёл участников по этажам, показывая обшитые дорогим бордовым и изумрудным бархатом ложи и ряды ярко-красных стульев, обширные гримёрные и небольшой подземный репетиционный зал. В конце экскурсии он привёл коллег в сверкающий золотом зрительный зал. Огромная люстра блестела у потолка, поражая своими хрустальными украшениями и размерами; потолок был расписан кистями искуснейших художников прошлой эпохи. Перед огромной движущейся сценой,

закрытой бордовым занавесом с золотистой тесьмой, расположилась подвижная широкая оркестровая яма с чёрными стенами.

– Завтра мы репетируем в этом зале. Послезавтра он будет занят, и мы отправимся в малую репетиционную залу. И также завтра вы познакомитесь с вашими новыми коллегами; поверьте, они очень будут рады познакомиться!

На том экскурсия кончилась.

После Затейников поговорил с некоторыми сотрудниками, не относящимися к солистам: то был доктор Такута, композитор Лонеро (он представил Уика Затейникову), низенькая девушка – фотограф Штуарно, крупный старик – известный поэт и автор либретто Ворожейкин, стройная женщина – хореограф Грацозина и взволнованный рыжий драматург – Сидиропуло.

Завершив беседы, часть участников вернулась в гостиницу, другие отправилась гулять по необычайно красивому зимнему Кайдерску, а остальные остались в театре. Стюарт с Сэмюелем, Петром и Табибом рассматривал ложи и сцену, бродя по ней и с любопытством залезая в закулисье.

– Выглядишь каким-то настороженным, – оставшись тет-а-тет со Стюартом, сказал Табиб и отпил воды из бутылки.

– У меня нехорошее предчувствие и я пытаюсь понять, почему.

– Может, нервы из-за нового места? В конце концов, ты здесь ни разу не был, вот и переживаешь новую поездку.

– Навряд ли. Ладно, не важно.

– Ещё как важно. Я бы тебе советовал развеяться и прогуляться по городу; поверь, он очень красивый.

– Я бы с радостью, но, боюсь, так я сильнее уйду в раздумья.

– А ты возьми с собой Сёму и Петю; уж эти болтуны тебя развеселят.

Они рассмеялись и вернулись в зрительный зал, где перед сценой стоял, облокотившись о трость, Добродей. Стюарт застыл и, приглядевшись к невысокой фигуре, ощутил парализующий страх, словно перед ним стоял самый настоящий Бес или Сатана, а не человек.

«Тебе просто кажется, Стюарт», – заверил он самого себя и прогулялся с Такутой по партеру, а затем вновь взобрался на ковыряющую его любопытство сцену, раздумывая, каким образом она двигается.

– Нравится наш театр? – поинтересовался у них Затейников.

– Да, очень, – восхищённо кивнул Такута. – Я давно театры не посещал, потому мне только в радость работать с вами.

– Изумительное место, – ответил Уик. – Люблю эту загадочную эстетику театров, особенно таких именитых. Не думал, что Большой театр Кайдерска настолько красивый.

– О, у нас все театры красивые! Если будет время, пройдитесь по нескольким местам; уверяю, вам понравится! Понравится... – Затейников рассмеялся и внезапно замолк. – О, кстати, господин Уик, вы ведь родом из Даменстока, верно?

– Да, а что?

– Ничего-ничего, просто интересно стало. Мы ведь совершенно с вами не знакомы, вот и интересуюсь... А с Сэмюелем Лонеро вы друзья или вас порекомендовали ему?

– Мы знакомы.

– О как. Тогда не сомневаюсь в его выборе и надеюсь на нашу с вами крепкую дружбу, хе-хе.