Режиссер Советского Союза 3
Шрифт:
Голубые глаза продюсера буквально остекленели. Но, к своей чести, Дино быстро пришёл в себя и даже не стал задавать вопросов. Он просто ждал продолжения.
– Только я пока не готов к такому броску. Нужно время и заручиться кое-чьей поддержкой. Поэтому давайте не будем торопиться и займёмся киноиндустрией. А затем мы постепенно осуществим наши планы, станем сильными, и сожрём всех конкурентов. При этом мы не будем показываться на публике. Да, рекламное агентство с красивыми женщинами и мужчинами станет нашей витриной. Но про истинный размах нашего дела будут знать несколько избранных, — и тут же без перехода сую ничего не понимающему Дино три
Через долгую паузу, когда мы успели с собеседником выпить ещё две рюмки, Дино меня удивил.
– Знаете сеньор Мещерский, я сначала ради шутки хотел спросить, нет ли в вас сицилийской крови. А потом вспомнил, что ваши далёкие предки спустились с севера на нескольких драккарах и завоевали колоссальные пространства. Думаю, действовали они не только мечом. Но к дьяволу лирику и историю! Могу сказать одно — я с вами до конца!
Глава 12
Глава 12
– Кто посмел? Какое нахер продолжение съёмок? Всё остановить! Виновные будут наказаны, а пока всех на гауптвахту.
Мелкий и пузатый генерал-майор, командир близлежащей авиачасти, бесился уже минут десять, бегая по площадке и не зная к чему ещё придраться. Следом за этим бочкообразным товарищем перемещалась немаленькая свита, обжигающая съёмочную группу злобными взглядами. Вот же счастье привалило.
***
А ведь ничего не предвещало беды. В последнее время дела идут так хорошо, что я уже устал постоянно стучать по дереву и сплёвывать через плечо. Даже процесс переезда и размещения нашей орды прошёл практически без эксцессов.
Ну, в смысле, техника доехала без видимых происшествий, обошлось без травм среди съёмочной группы. И никто не ушёл в запой и просто не напился по приезду, что поразило меня более всего. Так же легко прошла разгрузка, сборка, расселение и куча других мелких деталей, сопутствующих любому переезду. А ведь ещё нам нужны были электрические мощности для своей техники, французам — ватерклозет и горячая вода, летунам — нормальная мастерская. Всё наше хозяйство было разбросано примерно на площади в двадцать квадратных километров, между которыми необходимо было обеспечить бесперебойную связь.
И это всё без мобильных телефонов, компьютеров и прочих планшетов. Каплан с тремя девушками, мотающиеся туда-сюда и записывающие всю нужную информацию в блокноты, были нашим суперкомпом. На меня с Моисеичем лёг порядок утверждения съёмок. Благо, все батальные сцены были согласованы заранее. Так как часть авиации и лётчиков прибыли заранее, то они уже провели репетиционные полёты. Но это дело Клушанцева, за что я особо не переживаю.
Через три дня после того, как наш дурдом устаканился, я просто сидел у своего домика и бухал. С этими домами вообще эпопея. Французы напрочь отказались жить в деревне, которая была ближе всего расположена к аэродрому. Как же — звёздные жопы, и вдруг должны садиться на обычную дырку уличного туалета. Логика в этом была, поэтому иностранцев и часть брезгливой публики разместили в ближайшей общаге какого-то местного совхоза-миллионера. Каплан, предчувствуя подобное, заранее договорился с местными о ремонте. В итоге, их следующая партия уборщиков свёклы и прочей ботвы, получит вполне себе комфортабельные номера. Пробивной завхоз
Вот только общага расположена километрах в двадцати, и каждое утро придётся посылать за коллегами автобус. Остальные расположились в обычных деревенских домах и армейских палатках. Питание было организовано на уровне, наш пробивной завхоз где-то раздобыл сразу две походные кухни. В принципе, и французы не переломились, если бы два месяца пожили в палатках или домах. Никого здесь мариновать не собирались. В качестве культурной программы, на каждые выходные у нас запланирован выезд в Анапу. Пока наплыва туристов в городе нет, можно отлично отдохнуть — позагорать на море и даже искупаться, сходить в кино или ресторан.
Но это всё в будущем. Сейчас я ловлю минуту покоя замечательного мартовского вечера наедине с «Джеком». Но ведь всегда найдётся какой-нибудь нехороший человек, который захочет даже в кубанской станице нарушить ваш покой.
– А чего это ты здесь пьёшь? Ещё и в одиночестве! Нехорошо это — отрываться от коллектива.
Моисеич подкрался как следопыт, и его печальные глаза осуждающе смотрели на меня любимого.
– Да это американский шмурдяк, — пытаюсь вяло оправдаться, — Гонят из кукурузы. Хрень редкостная…
– Поэтому ты пьёшь его в одиночестве, как Мальчиш-Плохиш ел своё варенье? Давай, наливай, — рассмеялся мой помощник и плюхнулся на соседний стул.
М-да! Я ранее не закусывал «Jack Daniel’s» салом, солёными огурцами и чёрным хлебом, которые притащил Зельцер, только чеснока не хватало. Но ничего так, хорошо идёт.
– Ты чего весь такой смурной, Лёша, — после третьей Моисеич решил, что настала пора для душевного разговора, — Ведь хорошо всё! Приехали, расположились, и вообще! Хоть завтра съёмки начинай. Ты же, как сжатая пружина. Может, тебе, вместо «Джека», сходить в гости к какой-нибудь Нике? Надо немного скинуть уровень давления, а то сорвёшься.
Глазки режиссёра стали ехидными-ехидными.
– Какая Ника?
– Ваша, с радио. Приехала, мол, повышать свой режиссёрский уровень, — видя, что я ничего не понял, Зельцер поясняет, — Вероника, которая вашу кинопанораму ведёт и музыкальную передачу редактирует. Фигуристая такая, высокая и вообще деваха на загляденье. Все же в курсе, что она по тебе сохнет. А после того, как узнала про твои шуры-муры со шведкой, места себе не находит. Даже в эту глушь примчалась, по надуманной причине.
Вот же… старый сплетник. А ещё фронтовик и заслуженный деятель искусств.
– Она вроде замужем, или скоро должна выйти.
– Для настоящей любви, подобные преграды — не помеха, — рассмеялся Зельцер и опрокинул очередной стакан с бурбоном, — Оно, может, к лучшему. Девка перебесится и успокоится. Может, после этого её брак станет только крепче. Да и ты в норму придёшь. А то смотришь на всех, как Ленин на буржуазию. Таким макаром, через три дня народ нервничать начнёт.
– Давай проваливай отсюда, старый сводник, — с улыбкой отвечаю Моисеичу, — И прекращай моё виски хлебать как воду, его почти не осталось. Иди вон, самогон местный раздобудь — тебе всё равно, что пить. А напряжён я потому, что всё идёт слишком хорошо. Так не бывает. Будто затишье перед бурей. Прошлые съёмки прошли как по маслу, в Париж смотался и тоже без последствий. Сюда переехали — будто с Горького в павильон «Мосфильма» перебрались. Даже автобус ни разу не сломался.