Рианнон
Шрифт:
– Чипи... что?
– Во, даже не знаете, что это! Как здорово жить в Империи... Это вот что: как бы, мобик - внутри тебя, зашит. И ябедничает, непрерывно.
– Ужас...
– Ужас!
– Вот-вот! На декларации запрета подобных штук Империя и собрала в себя тьмущу народов. Но... Мало ли, Конвенция... Что Конвенция? Ну, нельзя... Съёмка жучком не может служить доказательством, всё такое... Но их всё равно ставят. Находишь - начинается песня: это не наше, не знаем... Вот в моём коттедже - точно нет. Потому что если я найду - не отвертятся. Но и то! По инструкции, поговорить
– Здесь тоже нет.
– Все проверяли...
– ...никто не ставил.
– Тут все свои, в общем-то. Кроме Людвига.
"Все свои, кроме... Людвига."
Дудка наползает медленно - но и тащит долго. Догнались, грамотно, по чуть-чуть ("а то устанем рано") - в ответ грамотно поднаползло; плющились под потолочные картинки, кто-то хорошо сделал размножение пространств; ручное управление светоформами перелилось в танцы рук - и вскоре танцорки вместо сонорного фона поставили музычку. Кейра передёрнуло, это были хаски: полиритмоидное шелушливое шуршание отшелушивающихся слоёв, сотканных из материй пузыристой гибкости, неистребимой вечности, возвращения в ноль - при бесконечном открытии, отшелушивании...
– Откуда это?
– Это все сейчас слушают! Ты не любишь?
– Можно не это, можно ещё...
– А, ничего. Сойдёт.
(Действительно: неприятен лишь первый момент, с лезущими ассоциациями - а дальше хаски нагоняют свою, в общем-то, правильную сущность... "Дарёный конь бороды не испортит" - вспомнил Кейр загадочную древнюю поговорку.)
Оба медовых существа, поразив симметрией и синхронностью (определённо, это был коронный номер), угомонились и подсели к зрителю:
– Нас на Целесте заставляли отличаться. Одевали по-разному!
– ...но мы переодевались!
– ...волосы красили.
– ...но мы перекрашивались!
– Ещё у нас шустрик жил - вот он различал нас, чётко.
– Шустрик - это кто?
– Биоформ, управляемый. Тетрапод.
– Симметрично-соосный.
– Хм, ох уж эта биоформия... Некоторые вообще уверены, что вы там на Целесте нэкеток выводили.
– Нэ... что?
– Нэкеты. Кошкодевочки.
– Это... как?..
– Они - что...
– Что они делают?
– Царапаются. И кусаются... Шутка. Обычные девушки - но с ушами и хвостиками.
– Зачем?
– Вот и народ не понял: зачем?.. На самом деле, когда-то были такие времена...
– (исторический стих всё не отцеплялся от Кейриса) - Своего рода развилка... Генный путь не прошёл. Я же говорю, Империя строилась на декларациях, приятных большинству. Что человеческая природа неизменна... Что править её нельзя. Что меняться она может лишь медленно, эволюционно. Иначе неизбежны цивилизационные катастрофы. И прочее... Поэтому мы развиваем технику. А люди - такие же, как сотни лет назад. Да нас бы и не было в космосе, если б уткнулись в правки человека...
Его слушали, внимательно. При этом - приятно, нежно - царапались и кусались, видимо, решив освоить лекцию как можно предметней...
– Я поняла-а! Кошки же не везде водятся - а их везде любят...
– Ага, тут нет. А на Целесте были...
– ...а
– Я тоже поняла! Из людей сделали кошек, чтоб везде водились, как люди!
– Ну, да! Их же все любят!
– И картинки собирают... А... они красивые?
– Кошки?
– Нэ...
– ...нэкетки!
– Очень красивые. Если по картинкам судить. Их с древних лет уже пытались сделать, может, даже делали.
– Ну вот, всё правильно!
Везде водящиеся кошкодевочки вдвое усилили свои притязания - однако вскоре синхронно и внезапно откатились, утекли, зашушукались - Кей расслышал только "тащит" - "ужасно тащит"; затем недавние нэкетки синхронно взмахнули передними правыми лапами - одна выбросила ноль, другая четыре пальца - и в четыре руки рассредоточились, делая что-то: так, одна переиначила комбик на статику, чтоб картинки не валили с ног - вторая, выбравшись в холл, выжала из синта неразбавленный лимонный сок с отчаянной цитрусовой отдушкой - но употреблять не стала, отнесла в ближний санузел... Вскоре обе вновь подступили к Кейру:
– Мы хотим сказать...
– ...вот что.
– Мы честные девушки.
– Мы - девственницы!
– ...но обнимать нас можно...
– ...и нужно!
– Да вроде мы уж обнимались, так или иначе...
– напомнил Кейрис.
– Да! И ещё можно!
– ...и нужно!
В доказательство его обняли с обеих сторон - даже что-то нахлынуло, вдвое дудочней - ползающее мерцание жёлто-розовых тонов слилось с близнецами; это совокупное горячо потащило и обрушило на постель - но сразу же вновь утекло в стороны, собралось сбоку и зашепталось, с неразборчивостью отдельных слов:
– ...нет, не так же.
– Совершенно не так же.
– ...тащит, полностью!
– а меня-то!!!
– вот видишь, я права!
– Нет, я права!
– Вы о чём?
– недопонял Кейрис
Ему не объяснили, нахлынули заново, на ходу ногой двинув (умышленно?) по светокомбику, так что он совершенно психоделически ошизел (оставшись медленным) - через минуты инспектор, в четыре руки разоблачённый, оказался на спине, оплетённый медовыми существами, также разоблачёнными, в первую очередь ниже пояса... Что ж, можно и так... Настраиваясь на успешный результат без проникновения (текущий сетап явно обещал успех!), он даже попытался контролировать ситуацию - когда одно из оголённых лон определённо вознамерилось принять в себя его мужское начало. Кейрис самоотверженно попридержал воздвижение:
– Постой-ка. Ты - девственница. Секс-туризм не...
– Это не секс!
– горячо возразили ему.
– ...и не туризм...
– не на всю глубину!
– не нарушая девственности!
– Мы знаем - на сколько можно!
– ...покажем!
– Так что это не секс!
...Нет, разумеется, против таких доводов уже не могло быть возражений - аргументы против такого смешны и бессмысленны, даже когда они есть: кто сказал "туризм"? Никакой не туризм. Чистой воды инспекция...
"Что ж... Показывайте, чего и сколько тут можно..."