Ричард Блейд, странник
Шрифт:
— Готово, — прервал размышления странника Ханк. — Я ее поднял!
— Молодец! Теперь попробуй подтолкнуть вперед наше судно. Представь, что ты — ветер! Мощный бриз, налетающий с корны! Ты давишь грудью на паруса, они распрямляются, тянут корабль… Ну, давай!
Ханк полузакрыл глаза и, казалось, впал в транс. Блейд бросил строгий взгляд на вахтенных, шушукавшихся в отдалении, и шепот смолк: во время тренировок начинающего мага было лучше сохранять полную тишину. Сейчас Ханкамар Киттала, рирдот и воин, превратился в ветер. Он мчался в вышине,
Веки Ханка поднялись.
— Это было интересно, Блейд! Я словно растворился в воздухе, а потом вновь собрал свое тело… собрал в огромную ладонь… и надавил…
— Так. Я полагаю, ты сделал именно то, что нужно, — странник потер висок. В голове болезненно покалывало, и он сам был бы не прочь стать ветром, свободным от всех человеческих забот. — Теперь приступим к последнему упражнению. Вытяни руки вперед и представь, что в ладонях концентрируется тепло. Пальцам становится все теплее и теплее, жар собирается в них, обжигает, палит… Ты хочешь избавиться от него, изгнать из своей плоти, выбросить вовне… Ты делаешь это! Одно усилие воли — и пламя покидает твои руки, перебрасывается на дерево, на дом, на кучу хвороста — туда, куда ты его направил…
Он говорил, внимательно наблюдая за лицом Ханка; эта операция была самой трудной, пока его ученику не удалось преодолеть свое отвращение к огню. Теперь же Ханкамар Киттала сделался заправским хогнином! Правда, с точки зрения таргальских законов никто не мог предъявить к нему претензий, он не имел ни огнива, ни трута, и все его пламенное могущество заключалось в маленьком флаконе с каплей густой вязкой жидкости.
Судя по тому, как вспыхнули глаза Ханка, ему и в самом деле удалось что-то спалить. Как подозревал Блейд, не дом и не дерево, а, скорее, орду карваров, но это было, в конце концов, неважно.
— С разминкой закончено, — объявил он, — приступаем к активной фазе занятий. Доставай флакон!
В небольшой группе вахтенных послышался возбужденный шепоток; начиналось самое интересное.
Ханк полез в сумку — прочную кожаную суму, которую он теперь все время носил на поясе — и вытащил металлический футляр. Неторопливо раскрыл его, положил на ладонь плоский сосуд из темного стекла и некоторое время, сосредотачиваясь, глядел на него. Потом сильные пальцы джарата сомкнулись, обхватив флакончик.
Странник повернулся к вахтенным.
— Эй, парни! Притащите-ка с камбуза что положено!
— Как всегда, мой господин? — спросил один из матросов.
— Да, как всегда.
Через минуту на палубе перед Ханком стояли небольшая деревянная чашка, глиняная миска и медный поднос. Чашка, размером в половину кулака, весила совсем ничего, но в миске было полфунта, а в подносе — не меньше полутора. Ханк,
— Теперь сделай так, — распорядился Блейд — подними поднос, поставь на него миску, а в нее кружку. Держи все это добро примерно на такой высоте, — он чиркнул ладонью поперек груди.
Упражнение было выполнено превосходно: поднос, миска и деревянная кружка застыли в воздухе, словно под ними был несокрушимый камень базальтовой скалы.
— Отлично, — произнес Блейд, довольно хмыкнув. — А сейчас — сожги ее! — Палец странника повелительно протянулся к деревянному сосудику. — Сожги разрушающим алым огнем!
Поднос дрогнул, но тут же выпрямился. На лбу Ханка выступила испарина.
— Но, Блейд… Огонь на корабле…
— Ерунда! Вспомни: одним усилием воли ты можешь вышвырнуть за борт все это! — Блейд снова ткнул пальцем в поднос. — А также погасить пламя! К чему тревожиться, Ханк? Ты должен верить в себя!
— Да… Конечно.
Продолжая сжимать в левой руке флакончик, джарат протянул правую к висевшим в воздухе предметам. Миг — и чашка затлела, потом над ней появились крохотные язычки пламени. Ханк робко улыбнулся и вздохнул — под аккомпанемент таких же вздохов своих людей, столпившихся у кормовой надстройки.
— Держи! Держи, пока не догорит!
Сосудик из чикры пылал, как порох, потом осыпался пеплом на дно глиняной миски. Ханк осторожно опустил поднос на палубу и вытер пот со лба.
— Ну, последнее задание, — усевшись напротив своего ученика, странник принялся растирать виски, словно пытаясь избавиться от зудевшей боли. — Теперь ты должен исторгнуть синее пламя, Ханк. Синее карающее пламя, которого так боятся карвары!
Ханкамар Киттала поднял брови.
— Но здесь нет безносых, Блейд! А жечь синим огнем миску или поднос бесполезно!
— Ты прав. Поэтому мы проведем опыт на моей руке.
Странник вытянул вперед свою мощную длань, стиснув кулак. Он не боялся боли, последние полтора десятка лет боль была его постоянной спутницей, иногда проклинаемой, иногда благословляемой ношей. Синее карающее пламя… Страшно ли оно тому, кто умирал и воскресал полсотни раз?
— Я не стану этого делать, — решительно заявил Ханк. — Во-первых, я не хочу жечь твою руку, а во-вторых, ты сам взял с меня клятву, что эта магия никогда не будет использована против человека.
— Мы проведем опыт, — повторил Блейд, — только опыт. Я хочу убедиться — до того, как отправлюсь в свой Бредонн, — что ты овладел и этим искусством. А главное, ты должен сам это знать. Знание дает уверенность, а источник знания лишь один — опыт. Ну же, Ханк, не упрямься!
Его ученик вздохнул, оглядел небо, серебристые корабельные паруса, затем повернул голову, скользнув взглядом по напряженным лицам людей. Казалось, Ханк колеблется; но внезапно он сделал резкое движение рукой, и предплечье Блейда охватили фиолетовые языки огня.