Ричард Длинные Руки – барон
Шрифт:
Брат Кадфаэль направился к нам, бледное лицо искажено страданием, в глазах яростный огонь проповедника.
– Граф Эбергард, – воззвал он, – сэр Ричард!.. Мертвые уже не враги. Их нужно похоронить по-христиански!
Граф Эбергард что-то процедил сквозь зубы, а граф Мемель заговорил участливо:
– Все верно, голубчик, все верно… Мы все добрые христиане, хотя я, к примеру, уже и забыл, когда последний раз заходил в церковь. Однако нам нужно спешить…
Но голос его звучал нерешительно, брату Кадфаэлю оставалось чуть нажать, и все рыцари слезут с
– Брат Кадфаэль абсолютно прав, господа. Мы христиане и поступать должны по-христиански! И как жаль, что эти несчастные – еретики и совсем даже парсы. Да-да, те два проклятых темных монаха признались мне, что они парсы и все в их отряде – парсы. Как вы все знаете, парсы – это заблудшие люди, которых после смерти нельзя ни в землю закапывать, чтобы не осквернять ее трупами, ни сжигать, дабы не осквернять огонь, а нужно оставлять на расклевание. Или даже совсем на расклевывание.
Граф Эбергард покосился в мою сторону, странный взгляд, еще чуть – и я бы подумал, что в его холодной, как айсберг душе, шевельнулся мелкий червячок благодарности, но он лишь вздохнул и сказал с обреченностью:
– Сэр Смит, давайте учите моих рыцарей быстро пересаживаться с коня на коня. Лучше всего – на ходу, как делают дикие народы. Тогда будет смысл тащить за собой все двадцать… в самом деле великолепных коней, вы абсолютно правы, благородный сэр Смит. К сожалению, город, о котором здесь поминали, слишком мал, там не продадим ни одного коня, даже сворачивать не стоит.
– А Полонск?
– Пройдем далеко слева.
– А Силистрия? – спросил сэр Смит с угасающей надеждой.
– Останется далеко справа, – объяснил граф терпеливо, в глазах и голосе понимание и непритворное сочувствие. – Мы не можем позволить себе такой крюк. К тому же у противников там сторонников больше, чем где бы то ни было.
Сэр Смит вздохнул.
– Пойду уговаривать ваших рыцарей. Как я понимаю, приказать вы им не можете?
Граф развел руками.
– Отношения с вассалами регулируются множеством законов и ограничений. Даже король не может призвать на войну дольше чем на сорок дней.
Сэр Смит вздохнул еще тяжелее.
– Понятно. Если все зависит от доброй воли рыцарей, пойду убеждать их прямо сейчас.
Часть II
Глава 1
Дорога медленно шла вниз, под копытами уже не стучит звонко камень, подковы мягко опускаются в покрытую прошлогодними листьями почву, а потом и вовсе послышалось чавканье, словно ноги погружаются в болото. Деревья остались позади, мы едем по открытому пространству, впереди нечто вроде умирающего болота: укрытые толстым ковром из зелено-рыжего мха мили, везде омерзительного вида мшистые кочки, похожие не то на гигантские бородавки, не то на болезненные наросты, готовые вот-вот прорваться гнилостной жижей.
В трех-четырех сотнях шагов впереди начинается серый
Я первый покинул седло и пошел, держа коня в поводу. Под сапогами мягко пружинит, есть ощущение надежности, но сзади раздалось испуганное ржание: мул Кадфаэля прорвал острым копытом ковер и провалился едва ли не по брюхо. Кадфаэль не успел и головы повернуть, мул с отчаянным криком сам выбрался, глаза как плошки, дрожит с головы до ног, будто за копыто успело хватить зубами нечто неимоверно страшное.
Я напряженно прислушивался к звукам, что мерещатся впереди в плотной стене тумана, сэр Смит громко спросил над ухом:
– Что-то слышно?
– Да, – ответил я несколько раздраженно. – Принцесса, сытая по горло общением с принцами, ищет лягушку.
Он вскинул брови, смотрит с непониманием. Пришлось рассказать про царевну-лягушку, сэр Смит задумался и начал посматривать по сторонам, особенно внимательно изучая проплывающие мимо кочки мха.
Брат Кадфаэль тоже задумался и потом сказал нравоучительно:
– Вот что делает христианская любовь!
Я сказал сэру Смиту предостерегающе:
– Чтобы найти эту принцессу, придется перецеловать уйму лягушек.
Он помрачнел, на лбу углубились складки, кончики усов вроде бы чуточку опустились. Туман серый, редкий, на пару десятков шагов все-таки видно, но все равно гадко, в сгущениях чудятся страшные тени, подбирающиеся звери. В сторонке проплыла первая лужица открытой воды. Вполне мирно: темная гладь, мясистые листья болотных растений, даже чахлые кувшинки. Сейчас бы, мелькнула мысль, болотные сапоги «Иисус»: по воде аки посуху, кто знает, насколько это болото тянется. Но не должно быть слишком большим, иначе о нем бы услышали заранее.
В тумане гулко ухнуло, по спине скользнула ледышка. Я попытался себя уверить, что эта такая гигантская выпь, они так же жутко ухают, а тут еще приблизился брат Кадфаэль и тихонько указал в туман:
– Вон там что-то шевелится…
– Бегемоты, – сострил я довольно глупо.
Он переспросил:
– А что это?
Пришлось пересказать, как один бегемот звал второго жаб давить и что второй ему ответил. Кадфаэль остался серьезным, даже сэр Смит не хмыкнул, в тумане в самом даже нечто огромное двигается, почва чавкает под тяжелыми лапами. Сэр Смит даже перестал шарить глазами по кочкам в поисках лягушек.
Я заметил, что один из молодых рыцарей по имени Дилан старается держаться поближе к нам с сэром Смитом, будто черпает в нас уверенность, хотя, если честно, близость к нам может принести только беду. Сейчас он посматривал то по сторонам, где в толщах тумана двигаются пугающие призраки, то пугливо отпрыгивал от темных провалов в толще мха.
– Сэр Ричард… а вы уверены, что мы не заблудились?
– Когда путь неясен, – сказал я наставительно, – держись людей мудрых и осторожных – рано или поздно они находят удачный выход.