Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
Шрифт:
– Там впереди храм!
– Где? – спросил я.
– Прямо на развилке дорог!
– Языческий? – спросил я.
Он помотал головой.
– Нет, клянусь. Я осторожно заглянул… даже распятие увидел!
Сэр Макдугал посматривал с тревогой, хмурился, кусал губы.
– Ваша светлость, – сказал он встревоженно, – может быть, объедем?
Я спросил в удивлении:
– С чего бы?
Он пробормотал:
– Да как-то не по себе. С чего он тут при дороге?.. Их и в городах не осталось. А там
Разведчик помотал головой.
– Только храм.
Я сказал нетерпеливо:
– В чем дело? Нам же все равно в ту сторону!.. Идем. Но будьте готовы ко всему.
Пробитая сотнями тысяч копыт дорога вдали пересекается с такой же, там в сторонке растут с десяток роскошных олив, под их кронами и расположен вытянутый ввысь домик, словно стремится к небу, к Богу, к тому, к чему мы все стремимся, признаемся в этом или нет.
Чем ближе я подъезжал, тем яснее видел, что это не храм, а часовня, в которой проезжающие мимо могут преклонить колени и поговорить наедине с Господом, пока кони переводят дыхание в тени роскошных крон.
Макдугал пробормотал, что нам бы ехать дальше, я молча соскочил с Зайчика и подошел к двери. Открылась легко, странное ощущение свежести, словно все построено недавно, буквально перед нашим приездом.
Небольшое строгое помещение, на стене напротив старинное распятие, но я засмотрелся на изображение Святой Девы, что искусно составлено из мелких цветных стекол, умело вставленных в свинец, и уже больше ничего не видел. Когда на него упали лучи утреннего солнца, сердце мое затрепыхалось от счастья и сладкой боли: это же Иллариана, вылитая Иллариана!
Такая же неземная, чистая, светлая, сотканная из другой материи, чем все мы, сейчас даже воспоминание о нашей близости ушло, воспринимаю ее как нечто волшебное, воздушное, как ангела-покровителя, а не как женщину, засыпавшую в моих объятиях.
– Благодарю, – произнес я, – если бы не ты…
Сэр Макдугал вошел следом, торопливо перекрестился, на меня покосился диким глазом.
– Ваша светлость, – произнес он одними губами.
– Да?
Он прошептал:
– Она вам являлась?
– Да, – ответил я невесело, – спасала, возвращала меня в людское обличье. И не раз… Даже стыдно.
– Почему, ваша светлость?
– Мужчина, сэр Дэвид, должен решать свои проблемы сам, а не прятаться за женской спиной. Иначе совсем обнаглеем.
Он вздохнул.
– Да, у нас это хорошо получается. И быстро! Чем больше наглость, тем шире двери.
Я перекрестился, бросил прощальный взгляд на изображение Пресвятой Девы и пошел обратно. Сэр Монтярд прислушался от двери, сказал гордо:
– А я вот не наглый, я волевой!
– Это хорошо, – согласился я. – Это важно, не так ли, сэр Макдугал?
Он пожал плечами.
– Часто одной
– М-да, – сказал я со вздохом, – я уж думал, что как-то можно прожить и без наглости…
– Прожить можно, – возразил Макдугал, – да только успеха не достигнете ни в одном деле. Вот вы как?
Вопрос был задан в лоб, я вздохнул, развел руками.
– Увы, моя врожденная культура очень уж мешает мне, не давая в нужный момент и в полной мере проявиться моей беспримерной природной наглости. А так бы да, я бы ого-го!
Мы взобрались на коней, что едва успели сорвать несколько листьев с низких ветвей, а Монтьярд, не слушая умные речи, пустил коня галопом вперед, там прекрасное озеро вблизи дороги, чистое, хорошо видно на дне белый песок и мелкие камешки на дне.
Всадники, выставив охрану, хотя видно на десятки миль, никто не подкрадется, торопливо расседлывали коней, давая отдых, сбрасывали доспехи, пропотевшие рубахи и торопливо вбегали в воду, тут же начинали орать и подпрыгивать, словно подводные чудища отъедают ноги.
Пес прыгнул в воду одним из первых, поплавал чуть и, выбравшись на берег, отряхнулся так энергично, что водяные брызги разлетелись по всему Гандерсгейму.
Вода в озере холоднющщая, я шагнул, охнул и торопливо отступил на берег. Сэр Макдугал, насмешливо улыбаясь, мужественно бросился в воду, за ним прыгнул Монтьярд и сразу окунулся с головой.
Сэр Макдугал подплыл обратно к берегу и спросил громко:
– Сэр Ричард, не боитесь, что назовут трусом?
– Боюсь, – ответил я честно.
– Тогда сцепите зубы и – вперед, в ледяную воду!
– Это я должен сделать ради Отечества? – поинтересовался я. – Или ради спасения мира?
Они задумались над слишком сложным ответом, только сэр Монтьярд сдержанно улыбнулся, первым понял, а я начал заходить осторожно, брызгая ногой на другую ногу, затем нагнулся и, зачерпнув ладонями, бросил горсть на грудь.
Вода просто ледяная, из каких только глубин и поднимается такая, из вечной мерзлоты, что ли, я наконец окунулся с головой, проплыл под водой, погружаясь все глубже, но на дне все те же округлые голыши, только в одном месте со дна поднимаются пузырьки.
Я сунул туда ладонь, пальцы обожгло холодом, еще ощутил легкое давление водяного потока.
На берегу собрались мои сопровождающие, даже маг Дреслер там, а четверо уже ныряют в том месте, где я ушел под воду.
Макдугал, бледный, как покойник, заорал:
– Ваша светлость!.. Лучше бы вы сидели на берегу!
– Разве не вы меня заманивали в эту мокрую жуть? – спросил я. – Хотя да, сейчас здесь уже прекрасно…
Он закричал:
– Лучше бы мне родиться немым!.. У меня чуть сердце не выскочило! Вы что там так долго делали?