Ричард Длинные Руки – фрейграф
Шрифт:
— У тебя красивые глаза, — крикнула принцесса.
— Это потому, что смотрю на красивое, — объяснил я и добавил на тот случай, вдруг дурочка не поймет: — А смотрю все время на тебя.
Она повизгивала от счастья, беспечный ребенок, Мириам перевешивалась с правого бока на левый, я торопливо двигал крыльями, удерживая нас в прежней позиции.
— Знаешь, — сказал я наконец, — давай начнем поиски твоего красавчика с другого конца… Последний раз я видел его… гм… далековато отсюда, однако… у нас сейчас вообще
Она долго смотрела с молчаливой злостью вниз. Ровная каменистая равнина, мчаться можно в любом направлении, дорог не нужно, следов тоже не останется. А редкие группы всадников, на которых начинаем смотреть с надеждой, всякий раз оказываются просто охотниками или командой для похищения невест.
Правда, трижды наблюдали крупномасштабные набеги на села и стойбища, много раз видели сожженные стойбища, дважды пролетели над битвами многотысячных армий, но Мириам торопит, полюбоваться на взаимоистребление варваров не успеваю, а тактических новинок и не жду: сшибаются две орды с дикими воплями, вот и все.
Внизу довольно четко проступила дорога, а левее я заметил крохотные фигурки скачущих всадников в синих плащах. Дорогу вообще-то им видно, но высокомерно скачут параллельно ей, уже по этому признаку мы все определяем воинов высшего класса. Герои не выбирают дорог, а реки преодолевают, не пытаясь отыскать брод…
Женщины еще глазели по сторонам, когда я, переходя из ровного, как солнечный луч, полета, провалился вниз. Они вскрикнули одновременно, затем Мириам спросила язвительно:
— О кочку споткнулся?
— Твоего ярла увидел, — сообщил я. — Но если передумала с ним здороваться, полетим дальше…
— Где?.. Это же…
Она свесилась на сторону так, что ремни трещат, а меня ощутимо заваливает на бок.
— Он? — спросил я.
— Попался, сволочь, — прошипела она люто. — Сожги его огнем!.. Нет, раздави весом, чтобы кишки наружу!
— Милосердная ты, — укорил я. — При ребенке хоть придержала бы лютость… женскую, привычную, обыденную, без которой жить не можете.
Принцесса боязливо съежилась, но промолчала.
— А что, — прокричала Мириам, — дашь им уйти?
Я сказал недовольно:
— Мы не для того прибыли, чтобы дать уйти. Но посмотри на принцессу и поучись ее благородной сдержанности и манерам! Это из-за его домогательств она бросилась с башни, но молчит, сопит в две дырочки, уже простила по женской кротости. А ты?
Принцесса пискнула слабо:
— Я не простила… Но зато я отыскала тебя, так что теперь никому не хочу зла.
— Золотые слова, — одобрил я. — Злые люди вообще-то и не могут причинить много зла. Настоящее ядреное и могучее зло целиком от нас, добрых и желающих только всеобщего процветания. Мы же всегда целиком и полностью во благо! Ну, как понимаем суть блага в данный исторический момент…
Земля
Они начали придерживать коней, двое отъехали в стороны и, привстав на стременах, высматривали пути бегства. Сам ярл держится во главе, правая рука то и дело привычно опускается на рукоять меча, но я вижу, как тут же отдергивает, вожак должен больше думать головой, чем мышцами.
Один из воинов подскакал быстро и передал ему длинное, почти рыцарское копье.
Мириам даже не закричала, а дико завизжала в ярости:
— Вон он, сволочь!.. Вон он, убивавший моего отца!.. Не дай ему уйти!
Она торопливо развязывала веревки, а потом, не в силах удержаться, схватила нож и двумя яростными взмахами перерезала. Принцесса хватала ее за руки, Мириам оттолкнула, хотела слезть, но заспешила и, споткнувшись, скатилась по моей спине, а там закувыркалась с бархана на противоположную от всадников сторону.
Я угрожающе растопырил крылья, готовый взлететь и снова заступить отряду дорогу. Вперед выехал ярл, он пригибался к конской гриве, рослый мужчина в легком практичном панцире из кожи, покрытой металлической чешуей, в кожаных штанах и в высоких сапогах с по-степнячьи загнутыми носами.
Он натянул повод, конь не только остановился, но и встал на дыбы, но ярл умело работал шенкелем и поводом, усмирил и заставил стоять почти спокойно.
— Всем не двигаться! — проревел я громовым голосом, от которого оглохли все песчаные суслики на две мили вокруг. — Опустить оружие, не шевелиться, порву всех, сожгу, испепелю, съем!
В доказательство я повернул голову и выпустил мощную струю огня в бархан слева. Песок мгновенно почернел, а в центре огненного удара слипся в багровый ком. Люди попятились, один повернул коня и унесся, нахлестывая его так, будто гонюсь именно за ним.
Ярл медленно опустил острием в песок направленное в мое сторону копье с блестящим наконечником, острым, как жало. Лицо стало мрачным и затравленным, глаза бегали из стороны в сторону.
— Ты и есть тот самый Растенгерк? — спросил я.
Он медленно разомкнул твердые, красиво вырезанные губы.
— Не знаю насчет того самого, — проговорил он медленно, голос звучал угрюмо, однако без страха, — но я в самом деле Растенгерк, ярл племени благородных ассиров.
— Зачем пытал старика? — спросил я.
Он переспросил так же хмуро:
— Старика? Никого я не пытал.
— Если не ты лично, — сказал я громче, уже наливаясь гневом, вспомнил то, что старался забыть, застенок Кейдана, — то по твоему приказу.
Он покачал головой, лицо стало неприятным.