Ричард Длинные Руки – фрейграф
Шрифт:
На площади словно бы выдохнули свободнее, однако я тут же поднял голову и посмотрел на всех грозно, пуская из ноздрей легкие сизые дымки. Все снова замерли, как статуи.
В мертвой тишине Мириам сделала два шага к входу во дворец, но на первой же ступеньке оглянулась.
— Дракон, — сказала она властно, — если мне окажут неповиновение, то призови сюда остальных сто драконов и разрушьте все до основания.
Я ответил смиренно:
— Госпожа, я сам здесь все могу разрушить. И даже землю
Она гневно сверкнула глазами и повысила голос:
— Это приказ! Пусть все перед гибелью увидят мою мощь!
Я смотрел в ее прямую спину с восхищением. Так вошла в роль, что уже и сама поверила в мое подчиненное положение. Хотя права, чтобы убедить других, надо сперва самой увериться в собственной силе и праве.
Из дворца выбегали люди, отшатывались при виде дракона, некоторые бросались обратно, кто-то застывал на месте, лишь немногие отважились спуститься по краям широкой лестницы, где и застыли, поражаясь собственной безумной храбрости.
Торопливо вышел в пурпурной тоге и с короной на голове очень решительного вида мужчина, высокий и плотный, с короткой злодейской бородкой, густыми, изломанными молниями бровями, черноглазый и широколицый.
Все поспешно поклонились, на что он не повел и бровью, привык, и уже по этому я понял, что перед нами сам ярл Камбре.
Он сразу же остановился там наверху, глаза полезли на лоб при виде жуткого чудовища, перед пастью которого безбоязненно стоит Мириам, а на загривке беспечно сидит золотоволосая юная девушка с ангельской улыбкой.
— Мириам, — проговорил он, запинаясь, — ты… цела?
Она произнесла холодно:
— Как видишь. Что скажешь в свое оправдание?
Он смотрел вытаращенными глазами.
— Но ты… все видели, что тебя унес дракон!
Она указала большим пальцем через плечо, не поворачивая головы.
— Да. Вот он. Так что ты скажешь в свое оправдание?
Он покачал головой, я видел, как быстро он приходит в себя, взгляд стал острым, а глаза сузились.
— Оправдание? Я должен оправдываться?
— Ты оболгал ярла Растенгерка, — сказала Мириам жестко. — Ты разрушил наш брак! Ты сделал так, что я десять лет скиталась по пустыне! И последнее, твои люди пытали моего приемного отца!
Ярл медленно выпрямился, даже стал выше ростом, лицо стало таким же строгим и надменным, как у Мириам.
— Это все выдумки.
— Это не выдумки, — резко сказала она. — Это правда! А сейчас я отстраняю тебя от того, что тебе позволил отец, от управления…
Он сказал твердо:
— Ты не вправе!
Она усмехнулась надменно:
— Ты так думаешь?.. Шумил!
Я проревел медленно и страшно:
— Слушаю, моя госпожа.
— Ты можешь уничтожить этого человека с его стражей?
Я рыкнул:
— Только
— Этого пока не надо, — ответила она повелительно. — Что скажешь, ярл Камбре?
Бледный, как мрамор, он отступил на шаг, но ответил по-прежнему голосом, в котором не чувствовалось страха:
— Мириам, ты не можешь претендовать на трон.
Она спросила дерзко:
— Почему?
— У тебя нет опыта, — ответил он. — Править — нелегкое дело.
Она смотрела ему в лицо смело и не отводя взгляда.
— Опыт есть у моего отца, который и является королем!.. Опыт есть у его советников. Этот опыт нужно использовать только на благо королевства, а не для собственных прихотей. Потому я, ввиду болезни моего отца, беру власть в свои руки, как единственная наследница.
Он стиснул челюсти, но сдержался, даже отвесил подчеркнуто почтительный поклон.
— Это неразумно, однако… я подчиняюсь. У нас единственная династия во всем Гандерсгейме, где никогда не дрались за трон. Добро пожаловать домой, Мириам!
Она кивнула, лицо оставалось непроницаемым.
— Благодарю.
Ярл Камбре снова поклонился, лицо его дернулось, уголки рта задрожали, там появилась пена. Рука как будто сама по себе медленно пошла вниз, где сверкает драгоценными камнями рукоять меча.
Мириам остановилась, пальцы ярла стиснулись на рукояти. Кто-то из воинов вскрикнул, это я придвинулся и с интересом смотрю на живых и теплых людишек совсем рядом с моей пастью. Из-за жары она распахнулась, белые зубы сверкают, а панцирь на голове и шее напоминает, что никаким мечом меня не поцарапать.
Мириам оглянулась, напомнила мне буднично:
— Если кто-то из них… то сам понимаешь… разнеси здесь все в пыль, а людей пожри.
Я проревел, стараясь, чтобы это звучало как можно страшнее:
— Слушаюсь, моя королева.
Она бросила на меня косой взгляд, но смолчала. Стражи страшатся шевельнуться, моя голова слишком близко, а шея длинная. Этому чудовищу, то есть мне, стоит чуть нажать, стена рухнет вовнутрь, и оно окажется здесь целиком…
— Вики, — произнесла Мириам после паузы, — тебе все-таки лучше пойти со мной.
Принцесса возразила живо:
— Я останусь с Шумилом!
Мириам сказала требовательно:
— Ты не можешь!
— Почему? — удивилась принцесса. — Я его люблю.
— Это зверь, — сказала Мириам с нажимом. — Это чудовище! Он ужасен…
— Ничего подобного, — возразила принцесса горячо, — он прекрасен! И он добрый. Он не станет ничего разрушать, зачем ты им пугаешь? Чтоб его ненавидели и боялись? Он чудесный!
Мириам медленно синела, глаза стали оловянными, а голос стал злым и хриплым: