Ричард Длинные Руки – фюрст
Шрифт:
Но все равно, как ни хочется рулить всем, я не повторю ошибки Генриха VIII, который объявил себя главой Церкви, а тем более базилевсов и всяких царей, при которых Церкви фактически вообще не было, а только пышные декорации и разодетые в золото статисты.
Вера необходима человеку, и он должен верить свято и непоколебимо. Но если хочет стать папой или хотя бы кардиналом, он должен уметь сомневаться. Король сомневаться просто обязан, чтобы не потерять перспективы заметить возможность изменений раньше, чем увидят другие короли
Я остановился, в груди уже не тяжесть, напротив — пустота. И скверное ощущение, что на этот раз неправ уже по-крупному.
Пообедал я в обществе ближайших друзей, сэр Растер выглядит настолько грустным, что я клятвенно пообещал буквально в ближайшие дни великие подвиги, битвы, сражения и ржание коней.
На обратном пути, проходя один из залов, заметил в просторной нише нашего лорда Уильяма Мейкписа, великого знатока придворного этикета, он помовал дланью перед лицом Жерара де Брюса, а тот повторял, как молодой попугай:
— Благодарю вас… благодарю вас… весьма благодарю…
Уильям Мейкпис поморщился, сказал нравоучительно:
— Нет-нет, это сухо и недостойно галантного рыцаря. Вы должны сказал «Тысяча благодарностей!» или «Отныне я ваш покорный слуга» с надлежащим выражением лица. Теперь поклонитесь… нет-нет, вы не мясник, подражающий благородному человеку! Это нужно сделать грациозно, а шляпу, когда распрямляетесь, на несколько секунд прижать к сердцу и при этом смотреть в глаза тому, с кем раскланиваетесь, и лишь затем надеть на голову, иначе будете выглядеть провинциалом…
Я остановился, понаблюдал, сказал строго:
— Сэр Уильям, вы отважного героя, прославленного в битвах при Долине Красных Мечей и Зеленых Шкилетов, превращаете в придворного шаркуна?
Он воскликнул шокировано:
— Ваша светлость!
— Разве не так?
— Ваша светлость, но человек с достойными манерами всегда выглядит лучше, чем человек грубый и невежественный!
— Бесспорно, — согласился я, — но герои выше этикета. Барон Жерар де Брюс — один из таких людей.
Сэр Мейкпис смолчал и поклонился, как и Жерар де Брюс, но я понял по взгляду барона, что теперь у меня не будет более преданного человека, чем этот некогда верный барону Пусе служака и мой злобный противник.
На любую магию, продолжала разматываться мысль, находится контрмагия, и если в простом мире любой в первую очередь старается приобрести меч или кинжал, вообще оружие, то кто касается магии, предпочитает сперва обезопаситься с головы до ног, так как неизвестно, от кого ждать и чего.
Потому вот так взять и выявить шпионов, засланных откуда-то или же просто перекупленных, практически невозможно, разве что случайно подслушаешь их разговор или же заподозренного подвергнешь долгим жесточайшим пыткам, когда даже силы магии слабеют и перестают гасить боль.
Значит, нужно к охране привлекать и всяких-разных чернокнижников,
Сэр Жерар вошел тихо, посмотрел, как я вымеряю циркулем нечто на карте, кашлянул, не дождавшись моей реакции.
— Сэр Жерар, — сказал я.
— Ваша светлость, — произнес он чопорно, — прибыл человек от Его Величества короля Кейдана.
Я удивился:
— Что, посол?..
— Послов посылают к легитимным правителям, — произнес он без выражения, но мне показалось, что с укором, — к вам же прибыл высокопоставленный гонец со всеми полномочиями доверенного посла, но… не посол.
Я поморщился.
— Ладно, это неважно. Я думал, что барон Фортескью сам привезет ответ.
— Возможно, — произнес он осторожно, — барон Фортескью еще не успел к тому времени добраться до резиденции Его Величества.
Я нетерпеливо отмахнулся.
— Зови!
Он сказал замедленно и строго:
— Ваша светлость, я бы рекомендовал вам сесть вот в это кресло и накинуть мантию… Позвольте, помогу. Все-таки правила никто не отменял, а вам же один овощ, как вы любите выражаться загадочно и куртуазно…
Он теснил меня к массивному креслу с высокой спинкой, одновременно самолично вытащил откуда-то пурпурную мантию, что-то совал в руки, а когда закончил, отошел на два шага и, склонив голову набок, полюбовался, хотя и весьма критически.
Кресло с красной спинкой и красным сиденьем, я весь в красном бархате, даже на голове красная шапочка, окаймленная высоким заборчиком из золота, обычная корона герцога, такие же и у королей, только зубчиков побольше.
На груди толстая золотая цепь, ее оттягивает некое массивное произведение тоже из золота и с бриллиантами, до сих пор не рассмотрел, что на меня вешают.
— Вот теперь можно, — решил он.
В комнату вошел немолодой вельможа с щеками на плечах, розовый и ухоженный, но с поджарым телом, явно затянут в корсет, вон глаза лезут на лоб, и дышит тяжело, неловко поклонился.
— Лорд Иоганн Фридрих Гербарт, — объявил сэр Жерар, — доверенное лицо Его Величества короля Кейдана.
Сэр Гербарт коротко улыбнулся, услышав, что короля Кейдана и здесь именуют Его Величеством, но промолчал, смотрит внимательно и выжидающе.
— Сэр Гербарт, — приветствовал его я.
— Ваша светлость, — произнес он.
— Что привело вас в наши края? — поинтересовался я.
— Его Величество король Сен-Мари Кейдан, — ответил он, — прислал меня к вам с письмом, ваша светлость. Велено отдать лично в ваши руки.
— Хорошо, — ответил я.
Он вытащил из-за пазухи свернутый пакет и протянул мне, от больших сургучных потеков с оттисками королевской печати почти не видно бумаги, а ленточками перевязано вдоль и поперек.
— Благодарю, — сказал я. — Вы наверняка знаете, что в нем? Скажите своими словами, так быстрее получите ответ.