Ричард Длинные Руки – конунг

Орловский Гай Юлий

Я удивился:

– Церковь? А я думал… гм…

Он кивнул.

– Отцы церкви смотрели дальше нас. Святой Августин изрек: если бы Бог назначил женщину быть госпожой мужчины, он сотворил бы из головы, если бы – рабой, то сотворил бы из ноги; но так как назначил быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра. Так что, сэр Ричард, нравится нам это или нет, но церковь уготовила в будущем женщине те же права, что и мужчине.

Я покрутил головой, сказал озабоченно:

– А про обязанности святой Августин ничего

не говорил? А то женщины за права ухватятся охотно, эти лисы ничего из рук не упустят, но обязанности брать на себя не восхотят.

Он развел руками.

– Привыкнут. Возьмут. Никуда не денутся. Прав без обязанностей не бывает.

– Жуткое будущее рисуете, – сказал я. – Не могу даже представить такой страх. Ишь, равные права… Как? Обращаться с нею надо с крайней осторожностью, так как Господь сделал ее из кривого ребра. Не сумел или не захотел создать ее прямее, так что если захочешь выпрямить – поломается, а оставишь в покое…

Отец Дитрих вздохнул и закончил:

– …станет еще кривее. Ты пришел, сын мой, сказать что-то тревожное о положении в Геннегау?

– Во всем королевстве, – уточнил я. – У меня странное ощущение, что активизировались некие силы… возможно, даже противоположные, с нашим приходом сюда. Плюс приманка в виде Тоннеля в северные королевства. Я хочу съездить в Тараскон и посмотреть, как там продвигается строительство порта.

– А Гандерсгейм?

Я скривился.

– Что мне все напоминают об этом маркизате? Там ждет не одиночное сражение, а длительное выдавливание противника с его мест, строительство крепостей и новые осторожные наступления… пока не прижмем последних защитников к Хребту или не загоним по ноздри в океан. Войска выступят не раньше, чем через неделю, а до первых соприкосновений с противником пройдет еще две.

– Если не больше, – согласился он. – Но все же не разбрасывайся, сын мой. Твои силы тоже не бесконечны.

– Не разбрасываюсь, – сказал я тоскливо. – Меня просто разрывает жажда все успеть и везде быть одновременно. Что делать, я слаб.

Он вскинул брови в безмерном удивлении.

– Почему так решил?

– Потому что это слабость.

Он покачал головой.

– У слабого нет слабостей. Слабости – качество сильных.

Из собора я вышел, заручившись обещанием отца Дитриха и с его стороны присматривать за ситуацией в Геннегау, а то энергичные лорды наломают не только дров.

Меня ждали, я заверил, что все благополучно, добавочные меры по безопасности приняты, церковь отныне тоже на страже, возвращайтесь к делам, хватит пировать.

Барон Альбрехт вздохнул:

– Боже мой, я уже и забыл, какое оно вино на вкус!

Я покосился в его сторону с неодобрением.

– Эгоист.

Арчибальд посмотрел на барона, потом на меня, спросил с опаской:

– А… почему… эгоист?

– Вместо «Отче наш», – пояснил я, – говорит «Боже мой»!

Они шли со мной,

кто сзади, прикрывая собой со спины, кто по бокам, Арчибальд снова покосился на барона Альбрехта, что и ухом не повел на мое обвинение.

– А что потом? – спросил он осторожно. – После Гандерсгейма?.. Вы так и намерены довольствоваться временными королевами… турнира?

Я пожал плечами.

– Я заглядываю далеко во всем… кроме личных дел. Не знаю. Возможно, по возвращении даже женюсь. А то все только об этом и говорите. Так подталкиваете, будто иначе мир рухнет.

Он покосился на молчаливых лордов, идут собранные, поглядывают искоса, но вроде бы поддерживают, такое чувствуется.

– На вас возлагают, – сказал он еще осторожнее, – большие надежды. Немалые. А это обязывает не только их, но и вас.

– В смысле?

– Чтобы удержать достигнутое, – пояснил он, – вам просто необходим наследник. Простите, сэр Ричард, но так поговаривают даже сенмаринцы.

Я изумился:

– Майордомство не передается по наследству!

– Майордомство не передается, – согласился он.

– Что вы хотите сказать? – спросил я настороженно.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Большинство наших лордов уверены… да и местные так думают, как я уже сказал, что власть из ваших рук не вырвать. И королем все-таки станете.

– Ого, – сказал я, – ого-го.

Он снова быстро взглянул на других за поддержкой, все промолчали, только барон Альбрехт пояснил негромко:

– Сэр Ричард, только не говорите, что вы сами не думали о таком. Никто не поверит.

– Разочарую?

– Еще как. И не только меня.

Я сказал нехотя:

– Барон, вы меня удивляете. Конечно, подумывал. И не раз. Но от мыслей… а это больше грезы, чем мысли, до воплощения в жизнь… гм… такая дистанция, никакой конь не перепрыгнет.

Он кивнул, лицо довольное, даже складки на лбу чуть разгладились. Чуть прибавил шаг, я иду все быстрее, будто стараюсь убежать от неприятных вопросов, сказал поспешно:

– Хорошо, что подумывали… и хорошо, что понимаете, какие на этом пути сложности. А сложностей стараетесь избегать не только вы, так что вас понимаю. Есть кто-то на примете?

Арчибальд с облегчением приотстал в арьергард, еще рано вести щекотливые разговоры с сюзереном, Альбрехт старался не отставать.

Я взглянул с удивлением.

– Барон… мы говорим пока только о возможности! Я всего лишь примиряюсь с мыслью о неизбежности женитьбы, но это не значит, что вот прямо щас суну голову в петлю!

Он примирительно выставил перед собой ладони.

– Никто от вас этого и не требует. Просто беспокойство лордов… или скажем мягче, заинтересованность, понять можно. Будете брать из местной знати?.. Или вспомните кого-нибудь из Армландии?

Я покачал головой.

– Будем смотреть вперед. В Армландии у меня никого.