Ричард Длинные Руки – конунг

Орловский Гай Юлий

– Отец Тибериус, – сказал я, – там все в порядке, но автоматика маломощная…

– Что такое автоматика?

Я подумал, поинтересовался:

– У вас флюгер есть?..

Он кивнул.

– На каждом сарае. Братья развлекаются… Петушков наделали, коников… А делать фигурки святых я запретил.

– Так вот, – сказал я, – все эти петушки и коники выполняют полезную работу: указывают направление ветра. Сами. Ну, как бы сами. Один раз их поставили, а потом уже сами.

Он послушал, медленно кивнул, но по глазам видно,

что в мозгу идет напряженная работа.

– Древние точно так же запустили нечто… и оно делает рельсы?

Я кивнул.

– Абсолютно точно.

Он вскрикнул:

– Но это же… невероятно сложно!

– Для детей сложно и то, – пояснил я, – как вы делаете флюгеры. И почему все сами поворачиваются в одну сторону. Непонятно. Так что все относительно, отец Тибериус. Просто там внутри такой же флюгер… образно говоря.

Он перекрестился, вздохнул. На лице попеременно то ужас, то радостное благоговение.

– Господи, какая же дальняя дорога у нас! Как хорошо, спасибо тебе, Господи!.. Ты – Творец, и нам, твоим созданиям, велел творить и улучшать этот мир!

– Я вернусь не скоро, – напомнил я. – Кроме рельсов, все остальное можете делать сами. Шпалы укладывайте как можно тщательнее, телеги будут ходить с большим грузом, а если дорога просядет, то катастрофа, понимаете?

Он подумал, сказал со вздохом:

– Да, когда тележка разгоняется, то…

– Вы еще не видели настоящего разгона, – заверил я. – Наш паровоз вперед лети! В Небесном Царстве остановка… гм, нехорошее слово, лучше передышка.

Он перекрестил меня вдогонку, я шепнул Зайчику:

– Сперва галоп, потом карьер… затем наша скорость! А куда, ты уже понял.

…Небо выгнулось ярко-голубым куполом, солнце нежно смотрит сквозь горячую дымку сухого полдня. От проскакивающих мимо старинных жертвенников из грубого камня веет не только стариной, но и ощутимым жаром.

Под копытами шелестит бесцветное каменистое плато. Можно бы взять резко влево, тогда под конским брюхом разлетятся освежающие крылья серебряных брызг, но так попадем в Тараскон, а мне сперва нужно быстро завершить еще одно дело, я же майордом, о государстве должон думать глобально…

Бобику, похоже, стало скучно мчаться по прямой, начал шнырять по сторонам, что-то успел задавить, кого-то напугать, прибегает всегда с довольной рожей…

…я поспешно натянул повод, Зайчик протестующе вздернул голову. Еще немного, и мы бы догнали и врезались сзади в большую толпу полуголых людей, смуглых, худощавых и мускулистых, все с большими мешками за спиной, а те, что идут по краям, еще и с луками в руках наготове.

Чуть не опоздал, мелькнула суматошная мысль. Вон там уже поднимается та страшная стена, откуда начинают вылетать гарпии первыми…

– Бобик, – сказал я быстро, – Зайчик, ждите меня здесь. Бобик, охраняй Зайчика… Зайчик, присматривай за этим глупым созданием…

Они

смотрели с упреком, я выставил перед собой ладони.

– Никаких объяснений! Но, уверяю, вернусь очень скоро. Через часик. А то и раньше.

Зайчик фыркнул в спину с явным недоверием, Бобик скульнул, но я чувствовал, что остались там, где я велел, и уже не оглядывался, пока не перескочил через гребень и не забежал в низинку, где сразу же припал к земле и велел себе превратиться в нечто мощное, огнедышащее, способное подняться в воздух…

Беспамятство и головокружение, как мне показалось, длилось чересчур долго, наконец я обнаружил себя на дне еще большей ямы, начал выползать выше, чтобы растопырить крылья, и только тогда обнаружил, что я превратился в дракона еще более безобразного, чем в Гандерсгейме, толстого и сплошь покрытого костяной броней в три пальца толщиной.

Лишь бы подняться в воздух, мелькнула трусливая мысль. Не до пируэтов, только бы взлететь…

Земля задрожала под тяжелой поступью, когда я разогнался и начал бить по воздуху крыльями. Оторваться от земли не удавалось, словно все-таки взял лишнее ведро вишен, лапы уже устали нести тяжелую тушу с такой скоростью, наконец я с силой толкнулся от земли, начал лупить по воздуху еще чаще…

…и земля отпустила с великой неохотой. Черная выжженная стена приближается слишком быстро, я свернул и неуклюже сделал полукруг, стараясь набрать высоту.

Из самых нижних нор начали с шумом выстреливаться быстрые юркие гарпии, похожие на увеличенных кошек с крыльями, только морды вытянутые, и глаза не желтые, а кроваво-красные.

Я дохнул для пробы огнем, толстая струя ударила в стену, две гарпии дико заорали, им подпалило шкуры, пошли нарезать вокруг меня круги, выискивая уязвимые места.

Чувствуя, как трещат от натуги крылья, я поднялся еще выше и уже с силой дунул огнем в стену. Струя огня, быстро расширяясь, ударила сразу в три норы. Оттуда фукнуло горелой шерстью, перьями и жженым мясом.

Гарпии, что в воздухе, дико завизжали и бросились на меня с растопыренными когтями. Отовсюду из нор, словно получили сигнал, начали вылетать на большой скорости новые и новые твари, похожие на чертей из преисподней. Из каждой, как я заметил, появлялись целыми семьями.

– Хорр-рр-рошо, – прорычал я. – Это даже лучше…

Я дунул огнем прицельно, десятка два гарпий мгновенно превратились в горящие комья, их сразу понесло вниз. Медленно и осторожно поворачивая голову, чтобы гарпии не отыскали щели между костяными пластинами, я экономно выбирал самые плотные скопления этих тварей, мощно дул огнем, и новые десятки сожженных устремлялись к земле.

На меня начали бросаться в зверином исступлении, но бронированная шкура даже не чувствует укусов, я пролетел до конца стены, развернулся, чувствуя себя облепленным, как мошкарой, снова пошел жечь еще прицельнее.