Ричард Длинные Руки - монарх

Орловский Гай Юлий

Он сказал с неодобрением:

– Я думал, Орден Марешаля в руках герцога Готфрида…

– Герцог Готфрид, – напомнил я, – всего лишь верховный магистр. Решения принимает обычно совет магистров, а мы… гм… недостаточно вчитались в устав Ордена.

– А что там не так?

Я ответил, морщась:

– Там все так, это мы не так. Устав прекрасен!.. Даже слишком. Но мы живем не на самой прекрасной земле. И если будем стараться ходить только по чистому, вообще нельзя за порог.

– Значит, – спросил он, – повлиять на

их решение никак? Чтобы передали Тоннель снова в ваши руки?

– Не получится, – ответил я. – Это же ломать устав!.. Нет, они чувствуют себя правыми.

Он пробормотал:

– Вообще-то они и есть правы, но что делать…

– Не знаю, – сказал я. – Не знаю, что и как делать, к тому же проклятое время работает против нас. Пошлите за Альбрехтом, надо будет посмотреть диспозицию.

Полог отлетел в сторону, Альбрехт вошел во всем блеске могущественного графа: доспехи из Вестготии, синеватая сталь лучшей выделки, все сочленения подогнаны с минимальными зазорами, на кирасе насечка изумительно филигранного рисунка морды оскаленного льва, широкий кожаный пояс укрыт серебряными бляхами, ноги упрятаны в сталь, а за обладание такими сапогами короли могут начать войну.

– Впечатляет, – сказал я с чувством. – И другие такие же?

Он горделиво наклонил голову.

– Ваше Величество… Я не мог не оправдать ваши ожидания.

– Вы их превзошли, – заверил я. – Информационная атака уже вносит жестокое смятение в ряды противника, уцелевшие бегут, фанатики клянутся умереть, но не сойти с места, что нас устраивает. А сейчас давайте посмотрим на карту.

Норберт выглянул, проверил, как бдит стража, дело чрезвычайно важное, никто из посторонних не должен услышать хотя бы слово.

– Ваше Величество, мы готовы.

Я кивнул на карту, что заняла всю столешницу.

– Это Сен-Мари, если кто уже забыл. Красным я отметил замки и крепости, которые в свое время передал своим наиболее отличившимся рыцарям и военачальникам.

Альбрехт проронил первым:

– Понятно. Теперь снова наши. А эти вот… коричневые?

– Коричневым те, – сказал я, – хозяева которых рьяно поддержали Кейдана. Патриотов среди них нет, успокойтесь. Это шкурники, при Кейдане катались как сыр в масле, потому и драли за него глотки. В изгнание за ним не последовали.

Норберт помалкивал, Альберт сказал снова:

– Понятно. Этих тоже. А эти, которые со знаком вопроса?

– Это просто поддержавшие мятеж Вирланда, – сказал я. – Среди них есть и достойные люди, потому… хотя вообще-то сперва будем придерживаться своих интересов, а уже потом примем во внимание все остальное.

Норберт проронил:

– Своих… до какой границы?

– С кораблей высадятся преданные мне люди, – объяснил я. – Часть из них отличилась весьма… Не только ради них самих, но и для бодрости духа армии их нужно наградить.

Альбрехт заметил холодно:

– Причина

не так важна. Важнее показать сен-маринцам, что не стоило плевать нам в спины.

– Важно, – согласился Норберт. – Заповеди заповедями, но Господь не против, если для наглядности подкрепим и более простыми аргументами. Но вы уверены, что мы достаточно легко перемелем армию Вирланда?

Я на минутку оторвал взгляд от карты, все смотрят очень внимательно и серьезно.

– Положение Вирланда, – пояснил я, – не такое уж и блестящее. Да, его поддержало больше сен-маринских лордов, чем меня или даже Кейдана. Это высший триумф Вирланда, однако он так и не сумел или не захотел воспользоваться преимуществами своего положения.

Норберт проворчал ревниво:

– Не такие уж и преимущества.

– Сен-Мари, – напомнил я, – огромное и густонаселенное королевство. Вирланд мог бы собрать такую же армию, как и я, когда спешно выстраивал защиту от Мунтвига. Все-таки это не куда-то идти, а здесь, на месте… Он знает, что стальграф и рейнграф привязаны к местам: один охраняет порт от всех-всех, даже от Вирланда, второй бдит на побережье, высматривая в море пиратов, что вполне устраивает Вирланда и всех сен-маринцев.

Альбрехт проронил:

– И даже армия, что осталась в Гандерсгейме, несильно его тревожит, так как нам все еще приходится степных варваров держать в повиновении и покорности.

– Вот-вот, – согласился я. – С другой стороны, сам Вирланд, будь помоложе и побезрассуднее, попытался бы решить проблему одним-двумя мощными ударами. Все-таки, надо признать, Сен-Мари может выставить армию вдесятеро больше, чем у стальграфа с рейнграфом вместе с гандерсгеймцами.

Норберт сказал почтительно:

– Ваше Величество, он все еще надеется перетянуть нас на свою сторону.

Альбрехт поморщился.

– Тогда он человек не совсем умный. С чего ему надеяться?

Норберт ответил с полнейшим хладнокровием:

– Он больше политик, чем полководец.

Я посмотрел на обоих.

– Что, он уже успел послать к вам гонца?

– Слухи разлетаются быстро, – сообщил Норберт. – Как только мы прошли на эту сторону и начали маячить со своими знаменами всей армии, местные помчались от нас в ужасе, как от драконов. А Вирланд тут же прислал гонца, который был уполномочен предложить нам золотые горы, если перейдем на его сторону.

Я спросил с интересом:

– Вы ему что-то пообещали?

Альбрехт коротко усмехнулся.

– Нет. Но и не отказывали прямо.

– Хорошая тактика, – одобрил я. – Ладно, теперь что делать дальше. Вы оба с небольшими отрядами – небольшими! – продвигаетесь во-о-от сюда… здесь от океанского побережья прямой путь на Геннегау. Если рейнграф не дурак, а он точно не дурак, то его лагерь останется там…

Альбрехт спросил с настороженностью в голосе:

– А он там? Вы точно знаете?