Ричард Длинные Руки – паладин Господа
Шрифт:
Ночью я летал во сне, с легкостью проходил сквозь стены, видел сверкающие города и слышал трубный глас, то ли архангела, то ли Вселенского Координатора Звездных Перемещений. А потом над миром поднялся чудовищный гриб ядерного взрыва… и хотя я знал, что это не ядерный взрыв, а нечто в сто тысяч раз страшнее, но сознание не в состоянии представить непредставимое, и потому я пал на землю, закрыл глаза и накрыл ладонями голову, хотя понимал, что взрыв выжжет даже землю на десяток метров в глубину…
Утро было холодное, я проснулся, весь дрожа. Гендельсон ухитрился встать еще раньше, раздувал костер. С ночи говорить
Позавтракали наспех разогретым мясом. Кони сытые, в мешках пока что овса на пару суток. Мы поднялись, и тут Гендельсон ахнул. Я резко повернулся.
Из озера медленно поднялся острием вверх меч. Я неотрывно смотрел, как поднимается острое суженное лезвие, блестит на солнце добротной сталью, затем показалась рукоять. Держит ее женская рука, у мужчин не бывает таких тонких изящных пальцев. Да и вообще приятнее думать, что меч держит женщина. Значит, охотнее расстанется.
Гендельсон прошептал в великом возбуждении:
– Это шанс!.. Я слышал, что Озерный меч обладает невероятной силой!
Я смерил взглядом глубину, поежился.
– Знаете, сэр Гендельсон, – сказал я нерешительно, – я всегда боялся темной воды… И хотя сейчас вроде бы солнце, там мелко, видно песчаное дно, но хрен знает, какая там глубина на самом деле! Рука торчит из песка, что ли? Давайте так, вы берите этот меч…
Он отшатнулся:
– Почему я?
– А почему, – возразил я, – этот меч мне? У меня уже два волшебных… только я не знаю еще, в чем их волшебность. Да и третий, что нашел в руинах, подозреваю, тоже непрост. По крайней мере никто еще не сказал, что за металл, почему рубит другие мечи, как деревянные прутики? И кто и чем его самого так изуродовал?
Гендельсон в нерешительности посмотрел на Озерный меч, вздохнул.
– Меч такой дорог… но душа дороже.
– А моя?
Он отмахнулся с небрежностью.
– Что ваша? Вам все равно гореть в аду. За молот, за амулет, даже за то, что молитв не знаете. Так что грех взятия этого меча много не добавит. Но пригодиться в дороге он может…
Рука все еще держала меч. Я понимал, что если отойдем от озера на какое-то количество шагов, то меч опустится и будет пребывать у дна до тех пор, пока незримую лазерную линию не пересечет следующий путник. Возможно, она даже заранее высматривает тех, кто высок ростом или широк в плечах. Или по каким-то еще параметрам. Скорее всего, так, иначе за столетия, а то и тыщи лет, уже все волшебные мечи расхватали бы. Не все же гендельсоны…
– Была не была, – сказал я решительно.
С шумом вошел в воду, меч все так же смотрит острием в небо. Рукоять длинная, женские пальцы занимают едва ли половину, хотя меч не двуручный, а так, полуторный.
Я осторожно взялся за свободное место на рукояти. Женские пальцы медленно разомкнулись, соскользнули с ленивой грацией. Я успел рассмотреть изящно закругленные ногти, безукоризненные, чистые, словно из дорогого пластика.
Рука ушла под воду, а я спросил запоздало:
– А… что за меч?.. За обладание?
По воде разошлись круги, вода снова стала ровной как стекло. Я постоял, как дурак, Гендельсон выглядит тоже не лучше с отвисшей до земли челюстью. Наконец я выбрался на берег, меч в обеих руках, сказал
– Вот то, на что нас всегда ловят…
Гендельсон спросил осторожно:
– На что?
– На халяву, – ответил я раздраженно.
Меч был великолепен, просто немыслим в этом простом и грубом мире. Небесно-голубая сталь, узкое лезвие, чуть ли не ближе к шпаге, чем к широкому рыцарскому мечу, но все равно ощущение невероятной прочности, упругости, неимоверной мощи.
– Надо будет подобрать ножны, – проговорил наконец Гендельсон. – Хотя для такого меча заказать бы особые…
Я взвесил меч в руке, сделал пару выпадов, помахал, рассекая воздух. Гендельсон наблюдал с завистью в свинячьих глазках, что с потерей сала превращаются почти в человечьи.
– Интересно, – буркнул я, – почему все отдают мечи без ножен? Уже четыре, и всем подбираю ножны заново.
Застоявшиеся кони понесли резво. У меня за плечом все тот же красный меч. Озерный, как ни хочется испробовать его свойства, увязан в мешке вместе с другими. Гендельсон, заполучив хороших коней, даже опережает меня в стремлении достичь Кернель, спит в седле, ест в седле, а когда встречается крутой подъем – а они все чаще и чаще, – уже слезает на землю и тащит коней в поводу.
В полдень мы также спешились и тащили коней в гору, когда я поневоле остановился. Дыхание с хрипами вырывалось из груди, ноги подкашивались, но я все равно залюбовался: на высоком уступе всего в полусотне шагов стоит белый как снег единорог. К тому же не тонконогий изящный красавец с выгнутой шеей и безукоризненно вылепленной аристократической мордой, а могучий рыцарский конь, с широкой грудью, толстыми мускулистыми ногами и широкими копытами. Под белой алебастровой кожей с ленивой грацией двигаются широкие пласты мышц. А белый рог выглядит вдвое толще, чем у моего Черного Вихря, но по длине у моего, пожалуй, небольшая фора…
Гендельсон подошел, взрыхляя снег, как шагающий экскаватор, увидел, сказал хрипло:
– Вот это чудо… Пожалуй, он даже крупнее вашего коня, сэр Ричард.
– Вот уж фигушки, – ответил я уязвленно. – У меня вороной конь!..
– Ну и что?
– А, вы в конях не разбираетесь? Вороные – самые быстрые. И самые сильные, понятно.
Он фыркнул:
– В срединных землях?.. Здесь все не так, сэр Ричард. Здесь кони бывают такие… что уже и не кони вроде бы. Во всяком случае, не всякий решится назвать их конями.
Я посмотрел на единорога, потом на Гендельсона. Спросил с подозрением:
– А это не ля-ля? Откуда такие познания?
– Сэр Ричард, – ответил он с достоинством. – Я понимаю, что в мире, где даже короли не всегда умеют поставить свое имя и титул на важном договоре, простолюдины тем более не читают книг… Но мне повезло, я, как вам уже говорил, читал. Много. Все, что находилось в замке моего отца. А он отовсюду привозил все книги, которые удавалось купить или захватить силой.
Теперь уже сам Гендельсон удивительнее белого единорога. Все не могу поверить, что эта тупая жирная морда читала… даже любила читать книги. Какие милые поросятки бывают, когда маленькие! И какие вырастают свиньи… Не простые, титулованные. Приближенные и все такое… Но и насчет коней следует запомнить. Значит, кто-то либо экспериментировал с генетическим кодом лошадей, либо вообще играл с генокодами.