Ричард Длинные Руки – рауграф
Шрифт:
Рыцари успели снять доспехи и помыться, слуги начали приглашать в зал, где торопливо сдвигали и накрывали столы скатертями, заносили холодные закуски. Со стороны кухни уже несет жаром и ароматными запахами.
Чтобы гости не торопили с горячим, сразу же на столы подали побольше вина, почти сразу начался веселый галдеж, хохот. Отец Богидерий стеснительно сидел рядом со мной, рыцари морщились, но уже знают, что священник – лучший знаток по мечам и вообще холодному оружию, потому терпели присутствие возле их сюзерена духовного
– Как видите, – буркнул я, – все о подвигах и славе. А о разработке глубоких штолен – это все мне. Как и о подъеме валового продукта.
Отец Богидерий сказал стеснительно:
– Вы сумеете справиться.
Я проворчал:
– Справиться?.. Я пока думаю больше о том, как справиться вот с этим куском мяса.
Он наблюдал за мною из-под странно безбровых глаз, где нет даже намека на ресницы. Лицо крупное, костистое, как и сам он, несмотря на худобу, жилист и крепок, и только крайняя интеллигентность в каждом слове и жесте выказывает, что не воин, а мыслитель.
– Вы сумеете, – повторил он мягко, – у вас напор молодости и мудрость стариков. Даже не знаю, как удается сочетать…
– Очень просто, – ответил я с бодрой ухмылкой. – Напор и дурость от меня, мудрость – от моих наставников. Я часто говорю, что молод, но старые книги читал… Однако, знаете ли, в это трудно поверить, но я их в самом деле читал!
Он застенчиво улыбался, почти ничего не ел, блюда слишком скоромные, и хотя сейчас не пост, но добродетельные не чревоугодничают и в те дни, когда «можно».
Сэр Растер громовым голосом провозглашал тосты, их встречали дружным ревом одобрения, отец Богидерий посматривал на него с опаской.
– Этот доблестный рыцарь, – спросил он опасливым шепотом, – никогда не снимает доспехи?
– Многим суждено родиться в рубашке, – объяснил я, – но лишь сэру Растеру повезло родиться в доспехах.
Он пробормотал в сомнении:
– Господу виднее, что он делает.
Пир продолжался всю ночь, я покинул гуляк довольно быстро, у выделенной мне лучшей комнаты уже охрана, на меня не повели и глазом, не рыцари, чтобы преклонять колено по каждому поводу.
Поспал я с огромным удовольствием, долго и до позднего утра, чего не случалось давно, пробудился под истошные крики петухов, тоже мне рыцарский замок, еще кур бы завели…
Да вообще-то куры как раз и есть, когда въезжали в замок, они прыснули из-под копыт. Незамутненная идиллия…
Отец Богидерий с утра отправился осматривать часовню, я велел представить перед мои ясны очи управителя замка, он прибежал, запыхавшись, извинился, что не явился в момент, был далеко, а так вообще-то торопился.
– Что здесь, – прервал я, – за рудники? Что добывают? Сколько?
Он развел руками:
– Увы, ваша светлость, нет в этих землях ни золотых жил, ни даже серебряных…
– Этого и не надо, – прервал я в нетерпении. – Все куплю – сказало злато,
Он закивал, думая, что говорю о завоеваниях, хотя по лицу ликования не заметно, не воинственный, значит, что и понятно, управитель, а не конкистадор.
– Железной руды много, – объяснил он торопливо с виноватостью в голосе, – только добываем понемногу.
– Почему?
– Простите, ваша светлость, но куда ее девать? Добываем столько, сколько запрашивают оружейники, кузнецы… У нас и так слитки готового железа в сарае не помещаются.
– Запросы будут, – сказал я. – Веди, посмотреть изволю. Да, надо отца Богидерия позвать…
Отец Богидерий в часовне стоял на коленях и молился, когда мы зашли и остановились на пороге. Часовня стандартная, ничего лишнего, все достаточно аскетично, в духе всего замка. Только на своде достаточно красочно нарисованы светлые ангелы, что побивают темных и сбрасывают в красное такое озеро, то ли с кровью, то ли лавовое.
Сэр Растер шел навстречу, заглянул и буркнул:
– Опять молится. Сколько в него влазит?
Я сказал негромко:
– Основная мысль человека есть мысль о Боге. Основная мысль Бога есть мысль о человеке, а не об ангелах, которые вроде бы ему ближе. На самом деле Богу нет ничего ближе, чем человек. И когда одни ангелы восстали против Господа, он даже ухом не повел в их сторону.
– Но ведь, – сказал Растер неуверенно, – Господь же низвергнул…
Я пояснил:
– Читайте, дорогой друг, Священное Писание, а не придумывайте небылицы!.. Господь и пальцем не пошевельнул. С восставшими справились ангелы со главе с архангелом Михаилом. А Господь думал о человеке, а на такую хрень, как взбунтовавшиеся ангелы, и внимания не обратил! Вот что значит забота о человеке.
Сэр Растер пробормотал озадаченно:
– Да-а… теперь ходи и бойся.
– Чего?
– Ну, вдруг не оправдаем! Я ж не знаю, чего он от меня ждет. А вы знаете?
– Если бы, – ответил я с тоской. – Всем хочется знать. Потому и пользуется спросом всякое жулье, что предсказывает будущее, гороскопит, гадает, астроложит или по ладони читает. Знаю только, что мы должны много работать и что-то строить, чтобы в конце концов прийти к Богу. Но я знаю, что настроить мы можем такое…
Он вздохнул:
– Пойду лучше выпью еще. А то в таком месте протрезвел, а в гостях быть трезвым нехорошо.
Отец Богидерий закончил молитву и, поднявшись с колен, повернулся к нам. Лицо было до крайности виноватое.
– Простите, сэр Ричард, – сказал он робким голосом. – Я чувствовал, как вы вошли, но не мог прервать молитву…
– Все в порядке, – успокоил я. – Пойдемте, отец Богидерий, взглянем на рудник, это совсем рядом. Вы там просветите вашего туповатого лорда, чего можно ждать от добываемого там железа.