Ричард Глостер, король английский

Воронина Виктория

– Ни в коем случае, ваше величество! Своим выбором вы обидите ваших верных друзей. Ни к чему привечать вашего смертельного врага, вы сами видели, как его передернуло от ненависти при разговоре с вами. Лучше выберите партнером графа Оксфорда или уэльского лорда Мэредада Фичана.

– Я все же постараюсь смягчить короля Ричарда, - еле слышно ответила ему Екатерина, и, преодолевая слабость, протянула свою руку по направлению к Ричарду, произнеся имя своего партнера: - Милорд Глостер!

Ее голос, называющий это имя, произвел эффект внезапной грозы. Все в который раз умолкли, ярко освещенный зал будто потемнел. Застигнутого врасплох Ричарда, не ожидавшего,

что на него падет выбор королевы, ее обращение взволновало больше всех. Вместе с тем он засомневался, что сможет выдержать оказанную ею честь, так как чувствовал себя значительно хуже, чем при выходе из дома. Ему бы следовало воздержаться от любых движений, только в этом случае у него был шанс простоять до конца бала.

Екатерина напряженно следила за внутренней борьбой Ричарда Глостера, чувствуя все возрастающий страх перед публичным унижением быть отвергнутой наиболее опасным из своих подданных. Она уже начала раскаиваться в своем желании вызвать хоть какие-то дружелюбные чувства к себе у Йорка, когда Ричард отбросил все свои сомнения и шагнул ей навстречу. Не смотря на голос благоразумия, твердившего ему, что он поступает опрометчиво, Ричард не мог противостоять соблазну коснуться руки Екатерины и провести несколько упоительных минут в танце, думая только о ней.

Под взглядами своих растерявшихся приближенных, знавших сколь незавидно его физическое состояние, Ричард, собравшись с силами, поклонился Екатерине, поблагодарил ее за оказанную ему честь, и повел ее к началу блестящей танцевальной процессии. Все увеличивающаяся радость от близкого присутствия очаровавшего его юного существа поначалу столь укрепила Ричарда, что он почти не замечал своей боли, и присутствующие могли в некотором оцепенении наблюдать за зрелищем, казавшимся им прежде невозможным, - видеть как предводитель Йорков танцует с наследницей Ланкастеров.

Два танцевальных круга Ричард успешно преодолел, но на третьем стал все больше шататься и делать неверные движения. Екатерина с ужасом увидела, как побледнело и заострилось его лицо. Она инстинктивно протянула свои руки, чтобы помочь ему, но не смогла удержать его вдруг отяжелевшее тело, и Ричард без сознания упал к ее ногам. Граф Суррей и виконт Лавелл тут же кинулись к своему повелителю. Они расстегнули на нем темный, шитый серебром камзол и стало видно, что его белая рубашка все больше пропитывается кровью.

– - Как это произошло?
– в недоумении спросила Екатерина, с жалостью глядя на кровавые раны находившегося в беспамятстве Ричарда.

– - - Милорд Глостер был цел и невредим, когда пришел к нам сегодня вечером.

– - Это не так, ваше величество, - отозвался граф Суррей.
– Наш герцог получил столь тяжелые раны, что через время они снова открылись. Но благородный Ричард Йорк не посмел пренебречь вашей волей и явился на ваше приглашение.

– - Ах, я ничего не знала о тяжелом состоянии герцога, иначе бы мне и в голову не пришла мысль так рисковать его жизнью, - растерянно проговорила юная королева, и тут же отдала распоряжение своей прис­луге приготовить самую удобную повозку для раненого. Ричарда Глостера подняли с необходимой осторожностью и вынесли под охраной виконта Лавелла и графа Суррея, после чего королева потеряла всякий интерес к балу. Она велела доложить ей о состоянии герцога Глостера на следующий день, и при первой же удобной возможности покинула танцы.

Через несколько дней, когда в состоянии Ричарда наступило заметное улучшение, королева решила лично проведать его и подъехала со своей свитой

к городскому дому Йорков Бейнардз-касл, не смотря на то, что ее сторонники уговаривали ее не делать этого. Для Ричарда ее приезд стал полной неожиданностью, но, не желая, чтобы Екатерина видела его беспомощным и ослабевшим, он приказал слугам задернуть все занавеси балдахина своей кровати. Герцогу оставалось только жалеть о том, что он много сил отдал написанию письма своей сестре Маргарите Бургундской, в котором просил ее воздержаться от присылки снаряженных ею войск - силы ему были нужны для разговора с Екатериной, все больше завладевавшей его воображением. Но герцогу Глостеру нужно было применить весь свой дар убеждения, чтобы остановить сестру. Маргарита обычно трудно поддавалась на сдерживающие уговоры, твердо веря в то, что ее долг способствовать возвышению своей семьи Йорков. Ричард полностью разделял ее убеждения, но чувствовал, что ему все труднее будет причинить какое-либо зло Екатерине Ланкастер, не говоря уже о том, чтобы начать против нее войну.

Не догадываясь о противоречивых мыслях Ричарда Глостера, Екатерина подошла ближе к его кровати, чтобы он мог хорошо слышать ее голос сквозь плотные занавеси, поздравила его с начавшимся выздоровлением и поделилась с врачом рецептами лечебных мазей, быстро заживляющие раны, которые использовались в ее родном аббатстве де Сенанк.

От ее ласковых слов Ричард чувствовал все большее облегчение своей душе, перенесшей в последние полгода слишком много жестоких потрясений, и все же он не мог не высказать вслух своего сомнения по поводу иск­ренности ее доброты к нему.

– - Вы проявляете ко мне столько участия, моя королева, что я все больше чувствую себя недостойным его, поскольку ничем не заслужил вашего хорошего ко мне отношения, - глухо проговорил он.

– - Вы ошибаетесь, милорд Глостер, я ваша должница, - живо откликнулась Екатерина.
– Вы единственный почтили память моего отца и удостоили его останки приличествующему его сану похоронами. Такое не забывается... Когда вы окончательно поправитесь, хочу попросить вас о еще одном одолжении, - присоединитесь к моим молитвам за упокой его души возле его гробницы в Виндзоре.

Разумеется, герцог Глостер выполнил просьбу королевы, и вся Англия могла убедиться в воцарившемся между ними согласии. Этот факт весьма воодушевил сторонников Йорков, и даже позволил им с надеждой смотреть в будущее. Королева из рода Ланкастеров не только не подвергла их гонениям, но явно была склонна уважать их права наравне с правами своих сторонников. Лорды из северных областей Англии, посовещавшись с герцогом Глостером, окончательно решили признать Екатерину Ланкастер своей королевой и склонить ее начать войну за французское наследство, поскольку этого, по их понятиям, требовала честь Англии.

На следующий день после совещания делегация во главе с герцогом Глостером отправилась в Вестминстер. У Екатерины в это утро состоялся важный разговор со своими лордами, настаивающими на ее немедленной ко­ронации. Они откровенно недоумевали по поводу того, что Екатерина не спешит с проведением этого важного акта, окончательно закрепляющим за ней верховную власть в английском государстве.

– - Я не тороплюсь короноваться, поскольку все еще решаю, достойны ли вы быть моими подданными, - прямо заявила лордам Екатерина, чем и привела их в крайнее замешательство полным отсутствием у нее честолюбия.
– Со дня нашей первой встречи вы часто игнорировали мою волю, иногда даже противодействовали ей, а так быть не должно.