Ричард Глостер, король английский
Шрифт:
– - Ты чтишь память своего отца, а между тем без колебания вышла замуж за брата его убийцы, - с горечью упрекнул ее лорд Джаспер.
– Не многого же стоит твоя дочерняя любовь, племянница! Меня известие о твоей свадьбе потрясло так же сильно, как и сообщение о преступном умерщвлении Генрика Шестого, ведь оба эти деяния почти равнозначны друг другу.
– - Моя дочерняя любовь состоит в том, что я стараюсь быть похожей на своего отца и поступать так, как поступил бы он, - твердо ответила Екатерина.
– Король Генрих всегда стремился к миру в доверенной ему богом стране, старался облагородить своих подданных, а я продолжаю его дело. Вы укоряете меня в том, будто я украла победу у своих приверженцев,
– - Лорды Белой розы заслужили наше мщение, - стоял на своем лорд Джаспер, но в его голосе не слышалось прежней убежденности.
– - Потом вы станете объектом мщения, - терпеливо продолжала увещевать его Екатерина.
– Иногда самый верный способ избавиться от обиды, сделать вид, будто ее не существует, и она сама собой уйдет в прошлое без лишних последствий. Вы попрекаете меня любовью к кровному врагу, и возможно имеете на это право, но вы не были женаты, и не знаете каково это - жить другим человеком. Мой духовный отец Пьер Ланже утверждает, что бог не случайно посылает любовь человеку, и я на примере своей жизни убедилась в верности его слов. До встречи с Ричардом Йорком я была мало на что годной, слабой, боязливой девчонкой, теперь моя преданность ему делает меня сильнее земных испытаний.
Она больше не чувствовала себя беспомощным ребенком как тогда, в самом начале своего прибытия в Англию. События последнего года открыли ей понимание, что неудачи в гораздо большей степени могут способствовать достижению жизненной цели, чем необременительное везение: в их случае узнаешь истинную цену всего происходящего и принимаешь правильные решения. Открывшаяся истина придала душевной твердости Екатерине, и она могла на равных беседовать со своим грозным дядей, внушая ему мысль, что своего мужа, как бы он не старался, она не отдаст ему на растерзание.
– - Иными словами, настраивая тебя против Ричарда Третьего, я вырываю у тебя из рук самое сильное твое оружие, - засмеялся лорд Джаспер, и, помолчав, нехотя добавил:
– - Хорошо, Екатерина, ты почти убедила меня в своей правоте. Должно быть, я и в самом деле уже мало что понимаю в жизни, и делаюсь бесполезным стариком.
– - О нет, дядя, я готова повторить, что это вы истинный король Ланкастеров!
– воскликнула Екатерина, хватая его за руку.
– Но нам не доступен смысл нашего существования, поскольку наше сознание помрачено греховными помыслами и страстями. И потому не будем искать себе врагов и тем более наживать их. Виноватых и всеведущий бог простит: ваше дело, дядя, защищать нашу партию Алой розы, поскольку вы были и остаетесь ее предводителем, а мое - содействовать вам по мере моих возможностей.
Закончив говорить, Екатерина с облегчением увидела на лице лорда Джаспера проблески понимания ее слов: его губы даже тронула застенчивая детская улыбка, словно он был мальчиком, которого суровый наставник по снисхождению отпустил на прогулку.
– Я рад, Екатерина, что вы стали королевой, и тому, что я способствовал вашему возвышению, - неожиданно сказал Джаспер Тюдор. Екатерина даже растерялась от его капитуляции, но быстро нашлась с ответом.
– - А я буду очень рада, дядя, когда вы помиритесь с моим мужем после его приезда, - сказала она.
– Дождитесь же его!
– Это значило бы помешать вашему нежному воркованию, моя госпожа, - не без юмора проговорил лорд Джаспер, - этому третьему сыну королевы Екатерины Валуа не была чужда душевная тонкость.
– Ни к чему на любовном свидании присутствие такого мрачного одинокого волка,
– Тогда я буду ждать, когда вы будете способны радоваться нашему союзу, дядя, - со вздохом сожаления проговорила Екатерина.
Лорд Джаспер на это пробормотал, что он в чудеса не верит, и никогда он не будет способен обрадоваться появлению Ричарда Глостера, но в нем не было прежней непримиримости. Он чувствовал небывалую гордость за свою племянницу, и подумал, что проводимая ею политика, пожалуй, не была фатальной ошибкой и слабостью с ее стороны. Узы крови, соединяющие их, как никогда прежде твердо заявили о себе их общим настроением во время дальнейшей прогулки. Королева со своим старшим родственником спустились к часовне святого Петра и встали неподалеку от Ворот Предателей, желая посмотреть с близкого расстояния на смотр лучников, которые как раз выходили из кордегардии на лужайку Грин. Екатерина только собиралась сказать слово, а лорд Джаспер уже точно зная, что именно собиралась говорить его племянница, поскольку подобно ей испытывал чувство восхищения перед английскими лучниками, успевавшими выпустить несколько стрел в минуту. Особо отличившихся в упражнениях солдат лорд Джаспер щедро наградил несколькими гинеями, а его наградой стало чувство возросшей родственной любви к племяннице, которая в ответ начала относиться к нему с особой нежностью.
По подсчетам Екатерины отъезд герцога Бедфорда должен был совпасть с приездом Ричарда, и она решила достойно подготовиться к встрече мужа. По ее распоряжению обновили покои в королевском дворце тауэрской крепости, привезли туда любимые книги Ричарда, доставили фазанов для приготовления изысканного блюда. Но, к разочарованию Екатерины, Томас Воген прибыл в столицу не только с опозданием, но и без ее мужа.
– Милорд не может приехать, моя королева, поскольку он спешит в Бургундию на важные переговоры со своими континентальными союзниками,- объяснил Екатерине рыцарь, избегая смотреть ей в глаза.
– Молю вас о прощении за то, что не смог выполнить вашего приказа.
Екатерина не могла поверить, - Ричард отказался приехать к ней, когда она позвала его. Как же сильно должно было измениться его отношение к их браку, если он пренебрег возможностью встречи с нею. Екатерина боролась с отчаянием, грозившим поглотить ее сердце, и в упор разглядывала Томаса Вогена, все больше чувствовавшего себя неуютно под ее взглядом. Сэр Томас был по натуре правдивым человеком, и ему было нелегко лгать даже ради спасения Ричарда Глостера своей госпоже, которой он клался в вассальной верности.
По его смущенному виду юная королева скоро догадалась, что сказанные им слова не совсем соответствуют действительности, и он не ознакомил Ричарда с ее намерениями. Первым порывом Екатерины было желание приказать Томасу Вогену немедленно доставить к ней герцога Глостера, не смотря на все отговорки и увертки, но она сдержалась, - подобный шаг был бы проявлением насилия и по отношению к Ричарду, и по отношению к его верному слуге Вогену, она же не хотела, чтобы этих дорогих ей людей коснулось бы какое-либо зло, да еще по ее вине. По обычным представлениям, ей полагалось бы негодовать из-за того, что ее слуга пренебрег ее приказом. А она даже ощутила к нему теплую благодарность за то, что ее муж так дорог ему, что он готов рисковать ради него своей головой. И все же Екатерине было обидно ощущать затаенное недоверие Томаса Вогена к себе; ей казалось, она не давала к этому ни малейшего повода, но ради согласия с ним Екатерина решила ответить доверием на его недоверие. Пусть сэр Томас решает - состоится ли ее скорое примирение с мужем, она вручит свою судьбу в его руки.