Ричард Львиное Сердце
Шрифт:
Эдгар кивнул:
— Ты прав, отец, прав. Что до меня, то я никогда не думал о такой возможности. Не пристало простолюдину мечтать о славе рыцаря.
— Ты не простолюдин! — резко возразил барон.
— Ну полупростолюдин, а это куда хуже. Лошадь есть лошадь, осёл есть осёл. А мул что такое? Недаром у мулов не бывает потомства.
Такие слова вырвались у Эдгара впервые в жизни. Он никогда ни о чём подобном не думал, никогда не сетовал на своё происхождение, никогда и никого ни в чём не упрекал. Казалось, его самого поразила неожиданная мысль. Он покраснел и бросил на отца взгляд,
— Я знал, что рано или поздно ты станешь об этом думать. Тем более, что твой молочный брат — рыцарь, и вы с детства так близки. И что же? Ему удалось тебя уговорить?
Эдгар покачал головой:
— Если бы он мне предложил, к примеру, стать его оруженосцем, я бы, думаю, отказался. Моё ремесло мне нравится куда больше. Но он... он... Словом, я должен помочь ему в одном деле, и возможно, это откроет для меня новые возможности. Хотя всё это и небезопасно.
— Что не безопасно? — не без тревоги спросил старый барон. — Что такого предлагает тебе Луи? Ох, чует моё сердце, он затеял какое-то безумное предприятие...
— Возможно, отец, возможно. Но что-то в этом есть!
— В чём? Ты мне расскажешь, что такое вы задумали, или будешь и дальше говорить загадками?
Эдгар улыбнулся. Ему нравилась горячность отца, она лучше всего прочего доказывала, что старый барон любит незаконного сына и дорожит им.
— Расскажу, — пообещал юноша. — Всё расскажу тебе, но прежде мне нужно кое-что для себя решить. Помнится, ты обещал мне рассказать историю нашего знаменитого предка. Правда ли, что Эдгар из Оверни, твой прадед, тоже не родился рыцарем?
Барон встал и жестом пригласил сына тоже встать:
— Не совсем так. Не совсем так, мальчик. Рыцарем стал отец Эдгара, прославившийся воинским искусством и доблестью. Однако его сын так преумножил эту доблесть и славу, что из простого рыцаря, без имения, без достатка, без всяких привилегий превратился в одного из самых знаменитых людей Франции. Я давно хотел показать тебе записи, которые он оставил. Он ведь тоже был грамотным человеком. И тебе не лишнее узнать ещё одну историю о первом крестовом походе. Однако, прочитав то, что я тебе дам, ты расскажешь мне о затее Луи. И потом мы поужинаем. Согласен?
— Ещё бы! — воскликнул кузнец весело. — Ты ведь вернулся с охоты и уж явно не с пустыми руками. А я хоть и поел с утра, к вечеру уж точно проголодаюсь. Однако же ты, скорее всего, уже сейчас хочешь есть?..
— Не хочу! — возразил Раймунд. — Или ты забыл, что я люблю пробовать добычу прямо на охоте? Мы сегодня загнали кабана, и я сам всадил ему стрелу в сердце. Это было уже под конец охоты, и как было устоять перед искушением? Мы вырезали зверю печёнку, поджарили над костром и съели по куску. Так что можно спокойно ожидать, покуда Флорестина без спешки приготовит ужин. Идём!
С этими словами барон прошёл из зала в смежную комнату, служившую ему спальней, и, открыв большой старый ларь, вытащил оттуда толстую, переплетённую кожей книгу.
Глава четвёртая
Во славу креста
«Ныне,
Красный! На ярком солнце песок красный! Словно горит! Переведя дыхание, Эдгар глотнул воды и передал флягу Салеху.
Сам между тем снял шлем, приподнял с шеи железную бармицу [9] и промокнул платком струйки пота. Пот, однако, потёк ещё обильнее.
— Сок твоего тела смягчает жар! — улыбнулся Салех и откинул с лица широкий конец тюрбана. Лицо араба было почти коричневое, а в рамке короткой чёрной бороды казалось ещё темнее. Зато зубы юноши сверкали белизной.
9
Бармицей называлась кольчужная сетка, надеваемая под шлем и защищавшая шею рыцаря.
— На дороге никого! — обеспокоенно проговорил он, глянув на полосу утоптанной земли, белеющую меж красноватых пятен песка.
— Дорога пуста, — согласился рыцарь Эдгар, удерживая коня. — Тебя это тревожит, Салех?
— Не зови меня так! — Молодой араб вновь улыбнулся. — Я принял веру Христа, и теперь моё имя — Иоанн! Да, если она опустела, значит, в Мосуле что-то стряслось!
Эдгар посмотрел на юношу.
— Ты думаешь, нам лучше туда не ехать? Но я не могу нарушить приказ Балдуина! Эмир Али-Аласар обещал нам хлеб, лекарства и соль. От этого зависит продолжение похода к Иерусалиму.
— Знаешь что? — Салех-Иоанн глянул из-под руки на пустынный горизонт. — Позволь, я доберусь до города и разузнаю, как там дела. Ты поедешь следом, сделаешь привал возле колодца. А вечером я прискачу к тебе.
Эдгар нахмурился:
— Не в обычае это рыцарей...
— Да, да, я знаю! Но твоя задача слишком важна. Никто не считает льва трусом оттого, что он караулит в засаде.
— Хорошо, — вздохнул рыцарь. — Но, прошу тебя, до заката будь у колодца.
... Шум раздавался за холмом, возле которого, как он полагал, находился колодец. Ухо воина уловило знакомый лязг железа.
— Салех! — воскликнул молодой человек и пустил коня вскачь.
Однако он ошибся. Сражение и впрямь шло, но его друга там не было. Десятка полтора всадников, одетых в чёрное, обступили четырёх воинов. Те отбивались, хотя силы были слишком неравны. Несколько тел уже распростёрлись на песке — потери понесли и те, и другие...
— Сарацины! Проклятые разбойники! — прошептал Эдгар, узнав чёрных всадников. — Но кого они грабят?
Один из защищавшихся обернулся, и рыцарь рассмотрел его щит с алым полумесяцем и двенадцатиконечной звездой.