Рихард Феникс. Море. Книга 3

Клявина Татьяна

Он распластал крылья по ветру, позволил отнести себя левее, чтобы оказаться у самого длинного пирса, где несколько ночей назад во время отлива стоял корабль Прэстана. «Август… — Рихард вспомнил горделивый образ принца в видении. — А кто остальные? Один из пустыни. А много ли пустынь на земле? Сколько бы ни было, обойду их все! Только бы добраться до пирса. А ещё был четвёртый в тёмной. Кто же? Никаких зацепок. Но я его отыщу! Должен».

Он равнодушно смотрел на набережную. По ней бежали люди. По пирсу тоже. «Нас встречают. Неплохо: помогут ребятам подняться из лодки, а то они, наверное, совсем

устали от этой болтанки. Продержитесь! Ещё немного осталось».

Всё стало алым.

Перед глазами всё стало алым — сердце бешено ломанулось в рёбра, — затем белым, чёрным, — бег сердца затих, — и померкло. Рихард не добрался до пирса каких-то пять метров. Рихард не знал, что до постройки Макавари берег был прямо под ним.

* * *

Чиён всё отчётливо видел. Видел и боялся. Но он решился. Ему нужно сделать это. Надо избавиться от влияния извне, освободиться и начать жить заново. А потому…

Рука выхватила из кармана острую деревяшку с чуть блестящим синим лаком с одного краю. Ещё вчера она была белой, но сейчас с неё стекала почти впитавшаяся кровь. Его, Чиёна, кровь.

Он не слышал шагов позади. Не знал, что наставники следуют по пятам. А за ними и Дракатри юга. Он видел перед собой только Рихарда Феникса.

Но его стремительный полёт внезапно прервался. Феникс будто врезался в незримую стену. Белое пламя разом погасло. Ливень подхватил тело, отбросил в сторону и вперёд. Оно скрылось в бушующих водах. «Всё повторяется, возвращается, даёт второй шанс», — подумал Чиён, убрал деревяшку в карман, набрал в лёгкие воздуха, прыгнул. Бездна приняла его с грохотом, ревущие волны сомкнулись над головой.

* * *

— Они точно уже не жильцы!

— Тогда чего ты ускорилась?

— А ты?

Вааи и Мауна рванули вперёд. Спасай того, кого можешь спасти — так их учили. И сейчас брат с сестрой видели только лодку и двух живых перепуганных детей в ней. Приливная волна бросила лодку к пирсу, готовясь стащить назад. Мауна, не глядя, протянула руку, Вааи вложил в неё конец верёвки. Женщина спрыгнула на палубу, ухватилась за нос лодки. Там было кольцо. С верёвкой. Крепко натянутой верёвкой. Накинула сверху петлю. Увидела, как Вааи упал, упёрся ногами в крепкие низкие борта на краю пирса. Оставалось надеяться, что выдержит нос.

Выдержал.

Волна ушла. А лодка осталась на месте. Мауна обернулась к детям. Странные дети. Не вопили — молчали. Жались друг к другу бледная девчонка, мальчишка с мечами.

— Да быть такого не может! Ты же!..

Закончить она не успела: снова волна. А лодку надо было двигать дальше, чтобы закрепить на свае, поднять детей. Мауна дёрнулась от удара, не сразу поняв, чем её так. Верёвка, что уже здесь была, провисла.

— Держим! — рявкнул отец с пирса, и вместе с дядькой потащили лодку к берегу.

Отчётливый звук царапанья гальки о дно стал Мауне наградой. Но всё же…

— Туда! — донёсся голос старика Арчибальда.

Дядька втолкнул верёвку Добромиру и спрыгнул в море. Лодку подволокли к середине пирса, где круто повышалось дно, было

безопасно и мелко — не при таких-то волнах, но всё же это поможет всем выбраться из неё. Вааи спрыгнул на палубу.

— Все живы? — Бросился к детям, воскликнул, глядя на мальчишку: — Ты же!..

Не успел договорить, грохнул бас Добромира:

— Алек, давай руку, выбраться помогу!

Бледный мальчишка с четырьмя мечами трясся, таращась на спасителей сквозь тьму косого ливня. Наконец извлёк из себя слова:

— Откуда вы знаете моё имя?

— Что я, по твоему, не узнаю собственного внука? — был ему ответ.

И острая молния выхватила из серости алые волосы Добромира.

* * *

Тракт Лагенфорд — Заккервир

На душе было спокойно, как давно уже не было. Шермида лежала на груди Урмё, слушала его сердце и голос, вдыхала его запах, касалась, где хотела, и он отвечал взаимностью.

— Поехали со мной в одной карете.

— А я тебе не надоем за столько дней пути? — Его чарующий голос она готова была слушать вечно.

— Нет. А если такое случится, значит, меня подменили и тебе надо отправиться на мои поиски. Ты ведь найдёшь?

— Обязательно. Я всех нахожу.

Помолчала, осторожно спросила:

— А заказчика тех покушений тоже?

Урмё кивнул. Она призналась:

— Знаешь, я вспомнила всё.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Он погладил её по плечу и спине. Шермида затаила дыхание. Голос его изменился, стал чуточку суше, кок речь зашла о работе. Но больше ждать невозможно: хотелось выговориться, всё прояснить, хоть как-то обелиться в его и своих глазах. Он ободряюще провёл ей вдоль позвоночника — одно из самых чувствительных мест. И она задохнулась от накатившего блаженства, вскрикнула, выгнулась, вжалась лицом в Урмё. Так хорошо. Слишком прекрасно. Если бы не вспыхнувшие, нежеланные, чудовищные образы перед внутренним взором. И оттого задать самый важный вопрос стало сложнее. Но она должна это сделать.

— Хочу. Это повлияет… — Пришлось приложить усилие, чтобы закончить вопрос. Ответ решит всё. — Это повлияет на то, что между нами?

Он повернул её к себе, дотянулся до приоткрытых губ и вместе с поцелуем вдохнул:

— Ни в коем случае.

Шермида говорила быстро, перебивала себя, возвращалась, уточняла детали, чертила схемы на груди Урмё, слушала его сердце. Оно билось всё также ровно. Может быть, чуть быстрее. А, может, и не чуть. Он молчал и слушал, гладил её по спине. Сладких вскриков больше не вырывалось — просто приятно. И слова лились бурным потоком — не взять их обратно.

— А потом Хайна мне рассказала, что город и Фениксы объединятся, и что многие из них наверняка захотят сбежать от контроля Теней…

Как она и думала: его сердце ускорилось, стоило вспомнить настоящих хозяев Красных гор.

— Хайна предложила отправить следить кого-нибудь за ними или не только. А я ей сказала, что можно использовать того мальчика, Чиёна. Она спросила, почему. Я ответила, что судьба у него такая, тем более Хайна была только за. И тогда отдала тот приказ. Я, конечно, пыталась подстраховать…