Рик: Прогулка в небесах
Шрифт:
Придвинулся ближе к Розетте. Она скользнула по мне невыразительным взглядом и вернулась к оружию. Даже к торшеру благосклонней аудиенция. Но это меня не смутило.
– Роза, сказать тебе один секрет?
Она нехотя повернула голову.
– Рик, твой язык ещё и с большими ушами. Или он сходу слюнявит секретностью любую новость?
О, так эта злючка ещё и пытается шутить! Я не повёл и бровью, стараясь не нарушить рисуемый перед ней образ важности, наполняя взгляд вниманием, загадочностью и...сочувствием.
– Он касается тебя. Только тебя. И возможно...
–
– ...ещё одного человека.
Она молчала, сузив глаза и упрямо сжав губы. Прикидывает, как избавиться от меня? Я тоже замер, будто ожидая ответ. Если не вырубит, значит любопытно.
– Хотя, возможно, в том нет для тебя секрета, - как бы подстраховался, что не зря отвлекаю её внимание.
– Но это такая информация, что когда она доходит из разных уст...
– Рик!..
– угрожающе прорычала, кулачки с зажатыми в них зажигалками побелели.
– Всё-всё! Закругляюсь, - что ж они все тут норовят меня стукнуть? От великой любви, наверное. Опустил голову, глубоко вздохнул, будто собираясь с силами. Поднял глаза и посмотрел твёрдо и душевно.
– Ты очень красива...
Как она была ошарашена! Даже убойные рефлексы не среагировали на неожиданность. А я загляделся. Её не портила ни отвисшая челюсть, ни ставшие домиком брови под совершенно распахнутыми форточками глаз, ни краска, прилившая к щекам. Что значит, человек привлекательный: он и в плавках на морозе неплох и на унитазе хорош.
Я решил не останавливаться на достигнутом.
– Если бы знал, что не сломаешь мне пальцы, я бы провёл рукой по твоей щеке - уж очень хочется ощутить нежность кожи, проверить упругость губ - уверен, они выделяют какой-то фруктовый сок - вон как блестят. А несколькими движениями бы размял плечи и шею - выглядишь утомлённо, - вообще-то, совершеннейшая ерунда: Розетта и усталость - вещи несовместимые.
– Но... Извини, - встал нехотя, - напрасно отнял у тебя время такой незначительной новостью, - потянулся, разминая конечности.
– Засиделся что-то, пойду прогуляюсь. Ещё раз извини. Не бери в голову, - развернулся и пошёл прочь не спеша.
А как хотелось обернуться и посмотреть! Кажется, она даже не заметила, как я ушёл, невидяще цепляясь за серый кусок постамента, находившийся за моей спиной. Бедная воспитанница воинствующих монахинь. Променять половой спарринг на удовольствие лицезреть разбитое лицо. Грубо, конечно. А так: сравнимо ли хоть одно слово нежности с возможностью в любой момент переломать все кости партнёру?
Эх, вы, дюли! Коромыслом вдоль хребта налево! Красоту надо лелеять, вскармливать, пылинки сдувать, на солнце выносить. Иногда, пожалуй, стоит вешать ремень в изголовье. На всякий случай.
– Рик!
– это Фиалка.
– Ну, что ещё?!
– в сердцах воскликнул я - кто там имеет наглость прерывать высокие командирские мысли?
Девушка тащила ко мне одного из разведчиков.
– Скоро здесь будет Румяный, - выдохнул запыхавшийся парень.
– Скоро, это когда? Секунда, пять минут, час?
– спросил спокойно, хотя ноги так и мечтали
– Минут двадцать.
– Ждём остальных разведчиков ещё минут десять, - сказал подошедшему Мурло.
– А где твой напарник?
– спросил у разведчика.
– Отстал, чтобы попытаться увести Румяного в другой коридор.
– Ну, молодец, - восхитился я самоотверженностью своего подчинённого.
– А бока не намнут ему?
– Что вы!
– искренне удивился Джонни (с таким земным именем было созвучно его дюленское).
– Скорость для него - удовольствие. Иной раз женщина подумает, что неплохо было бы...а он уже доволен, так сказать, справился со своим делом, сворачивает удочку...
– улыбка у парня была такая широкая, бесхитростная, что я благосклонно похлопал его по плечу. Хороший парень Джонни.
– А бывает кто-то захочет слово доброе сказать, и вдруг тут же ему становится прекрасно - распрекрасно. Это уже Юла постарался. По шёрстке, значит, яички бриолинит - в общем, приятность какую-то нашёл. А если наоборот, неудовольствие... Лучше не связываться. Закрыться изнутри на замок, на защёлку, привалить дверь чем-нибудь тяжёлым. Желательно в туалете.
Должен сказать, что речь Джонни я несколько подредактировал, подкорректировал - уж очень на мой прихотливый земной слух звучала она нецензурно - такие у них, в дюленском, извините, матюгальные звукосочетания. Меня же угораздило его понимать, язык этот. Но думаю-то я на своём, дорогом, Риковом.
– Молодец, отдыхай, юморист.
Раз человек шутит, значит он жив. Об этом говорил ещё "тот самый Мюнхаузен" Янковский. Это не значит, если спишь - значит, мертвец. Даже рассматривая десятый сон, человек может посмеяться над окружающими. Храпом, например. Или прочими бесконтрольными действиями.
Улыбка. Что может быть приятней и весомей? Никакой тортик не заменит удовольствия лицезреть счастливого человека. Ну, почти...Жаль, нет зеркала - проверить этот тезис. Да и от тортика сплошной кариес. И стоматолог даже советует гильотину.
Ну и потянуло же мысли в странную сторону. Чёрный юмор. Тот же Малевич, только вместо квадрата "мёртвые с косами стоять". Хэллоуин называется.
– Рик!
В окружении соболезнующих ко мне направилось ещё двое разведчиков. Судя по тревожно - возбуждённым посвистывающим чайникам, на новость следует запастись валидолом да обратиться к хирургу - пусть отчекрыжит парочку килограммов суицидальных наклонностей.
– Сюда идёт Русый! Что делать?!
Истерические нотки в голосе Отвёртки неприятно пронаждачили уши.
– Спокойно-спокойно, товарищи, наши слоны всё равно самые быстрые!
– замолчал. Оценивая реакцию на свой пассаж. Затем продолжил значительно.
– Потому что диета и неволя - родственники прогресса. Дальние. Так что, - завершил отвлекающий манёвр, - гнобите себя на здоровье, не стесняйтесь - Минздрав одобряет. А теперь, рыцари круглого стола, красного креста и белого полумесяца, прикройте рты - вы же не зеваете?
– и подтяните штаны.