Рик: Прогулка в небесах

Кошовец Павел Владимирович

– Грешно смеяться над больными...

– Вот-вот, - душевно подхватил Мишаня меня под руку.
– Куда?

– Прямо.
– Мы попёрли сквозь недоумённых дюлей.
– Минуточку, товарищи, подождите. Нам с товарищем Троцким нужно продумать штурм Зимнего, - и уже я потащил Мишаню.

Дружбан вольготно расположился на заменителях табуреток и заговорщицки подмигнул.

– Ну что там полагается при объявлении приятного сюрприза? Закрывать глаза - открывать рот? Танцевать брейкданс? Или разворачивать избушку к лесу передом?
– он внушительно почесал репу.
– Сдаётся мне, это из другой оперы. Слышь,

композитор, набросай либретто своих действий при сюрпризе.

Я подозрительно на него покосился и продолжил вышагивать по своей шикарной комнатке три на четыре. Сюрприз в понимании Мишани - это ведро воды на голову. А приятный - вода комнатной температуры.

Но не это меня сейчас, как ни странно, волновало. Что-то тревожно на душе... Взять хотя бы то, как мы с Мишаней сумели просочиться на базу серого отряда? И никому не попасться на глаза. То, что были пьяными, и само спиртное не является панацеей от всех проблем (это я вам, как специалист говорю), и уж точно не есть универсальным волшебным предметом (в жидком состоянии), типа шапки - невидимки, палочки - выручалочки, скатерти - самобранки, сапог - скороходов, а при изрядном употреблении и коньком - горбунком. Тут скорее подходит принцип: Красавица и Чудовище. Соответственно, "красавица" - это бутылка, ну а "чудовище", надеюсь, сами догадаетесь... Всё равно посоветую не пересекаться с зеркалами ни до, ни после "преображения".

– Эй, Рик, - подал голос недовольный Мишаня, - перестань мельтешить, как поплавок с глистом на крючке, страстно хотящим жить - укачало уже. Посмотри лучше на меня.
– В его речь ввинтилась интонация заботливой матери, отваживающей сыночка конфеткой от косы девчонки.

И я остановился, организм среагировал на определённый сигнал из ушей, посмотрел и... оторопел (как ни банально это звучит в рифму).

– И в какой части организма находится твоя конвейерная лента?
– поинтересовался я несколько ядовито и очень обрадовано - проблемы пока что отступали за некий эйфорически-синюшный барьер. Ибо...

... на столе красовалась фотомодель с выставки Кутюрье Спиртзавод, в свадебном наряде "Водка".

– К сожалению, о конвейере можно только мечтать, ибо предмет - или продукт?
– весьма раритетный. Для особых гурманов!
– воздел многозначительно палец.

– А гурманы - это не те, кто жрут червяков и жаб?
– спросил подозрительно.

Озадачил-таки я эрудита.

– Что-то в этом роде, - ответил он уверенно.

Я скривился, но возможность отсрочить погружение в тягостные думы, типа "что делать?", "быть или не быть?" и "идиот", было столь соблазнительна, что я дал отмашку к началу старта и воскликнул:

– Отдать швартовы!

Мишаня козырнул и лёгким движением специалиста сдёрнул фату с этой невесты. Судя по разлившемуся кисловато - ацетоновому аромату и жирным отпечаткам загребущих лап на стенках, девственностью эта дама не страдала. Дружбан взвесил сосуд в руке и со словами: "За встречу" крановая стрела потащила груз в кузов... ЗИЛа. А меня посетила очень быстрая мысль, прямо, как мелькнувший в ночном небе болид, и я поспешно приостановил практически неостановимое движение его руки.

– Как ты относишься к тому, чтобы приобщить народ к...
– скосил взгляд на бутылку.

Вот что значит, когда взгляд может убивать... У Мишани красноречиво задёргался кадык.

Но взгляд у меня строгий. Я ведь апологет этого дела. Или где? Кто здесь в конце концов хозяин? Аз есмь.

С каких соображений я решил поделиться драгоценной влагой, сложно объяснить. Но постараюсь. Аргумент типа прикольно имеет здесь место. Но не в полном объёме. Также возможно усомнился в нашей с Мишаней стойкости. Но вряд ли. Скорее всего хотелось проверить реакцию дюлей на алкоголь, а заодно уменьшить дозу, которую пришлось бы употребить мне... Почему? Да потому, чтобы не быть совсем одурманенным... и почувствовать, когда придут брать тёпленькими. А в то, что за нами придут, я не сомневался.

– Как хочешь!
– безрадостно махнул рукой Мишаня.

– Что значит, "как хочешь"?
– деланно удивился я и решил "дожать" его.
– Ты не хочешь разбавить наш тандем свежими лицами? Или стесняешься? Мол, "употребление" - такое интимное занятие, типа чистки зубов или похода в баню?
– С моего лица сползла улыбка, её сменило выражение непередаваемого ужаса.
– Неужели?! Мишаня, только не подтверди мои самые страшные предположения, будто ты... жлоб?
– мой голос, взобравшись по лестнице довольно высоко, истончился и драматически замер.

Мишаня виновато потупился. Его благородно-крестьянское лицо стыдливо налилось кровью убитых помидоров.

– Нет! Не говори, что ты извращенец! Что какая-то огромная, зелёная, рыхлая жаба навалилась, душит тебя, целует в губы...
– брезгливо скривился, - и... трахает?
– страдальчески затих.

Взведённый, как арбалетная пружина, Мишаня наконец-то не выдержал и выстрелил:

– Хватит издеваться надо мной! Трезвенник тоже мне нашёлся! Аскет!
– выплюнул слово, словно самое страшное ругательство.
– Монах ордена Потрещать!
– кислород закончился, и он заглотнул ещё пару кубометров возмущения.
– Рик, что с тобой случилось?! Раньше ты с такой интенсивностью язык в стакане полоскал, а сейчас только воздух обольщаешь аки Эзоп! Как-то странно на тебя подействовала небесная командировка. Призванию изменяешь?
– спросил ядовито.

Я восхищённо поцокал языком.

– И откуда в тебе эта прокурорская жилка?

– Ага, - буркнул Мишаня, сдувшись немного и отводя глаза в сторону, - жилы и мослы не пропьёшь... А что?
– внезапно вскинулся.
– Правда - как фонарь в руках следователя?

– Всё-всё, - примирительно поднял руки.
– Не будем уточнять правды, которые, как ни странно, во множественном числе. Будем считать, что счёт у нас один - один. Но!
– вновь многозначительно воздел вверх указующий перст.
– На вопрос ты так и не ответил.

– Какой ещё вопрос?! Какое полотно ставить на гильотину? По металлу, по дереву или по камню?
– Безнадёжно вздохнул, опустил плечи.
– Зови уже своих бравых вояк.

Я просиял.

– Секундочку!
– выглянул в так называемый коридор.
– Гермес!
– и тут же нарисовалось встревоженное лицо того.
– Лицо попроще!
– приказал я и удовлетворённо кивнул на расцветшую улыбку.
– Значит так, найди Мурло, Отвёртку, Фиалку, - покосился на нахмуренного Мишаню, - пока хватит. Пусть мчат ко мне.
– Почесал репу.
– Стой! Погоди! Организуй чего-нибудь пожрать, и сам приходи, - ободряюще похлопал по плечу и вернулся в комнату.