Рики Макарони и Старая Гвардия
Шрифт:
— Вы были приглашены сюда, – заговорил директор, когда следом за Рики, извиняясь и запыхавшись, примчалась профессор Зловестра, – для того, чтобы вас предупредили относительно возможности дальнейшего развития событий. Мистер, – он кивнул в сторону, – Рональд Уизли любезно согласился предоставить некоторую информацию.
Френк с тревогой повернулся к профессору Снейпу. В его глазах читался немой вопрос.
— Естественно, в Министерстве ведется следствие, – пояснил завуч, – и вы оба почти наверняка будете привлечены к разбирательству… на этот раз.
Он не смотрел на Рики, но юноша не сомневался, кому адресован этот намек. Хотя ни один его учебный год не обходился без приключений, до сих пор,
Директор никак не отреагировал на замечание Снейпа, но Рики почувствовал – оно ему не понравилось.
— Прошу Вас, Рональд, – кивнул он дядюшке Артура.
Тот, как всегда, не пришел в восторг от кабинетного внимания и покраснел. Рики невольно сравнил: во время боевых действий он держался совсем иначе, и мог, пожалуй, производить грозное впечатление. Да, Рон Уизли был человеком дела, но далеко не оратором.
«Как странно, – подумал Рики, – с чего мне в голову лезут такие мысли – даже сейчас».
— Ну что же, – забубнил дядюшка Рон, сверх–добросовестно уткнувшись в разложенные перед ним пергаменты, как будто мог с их помощью отгородиться от окружающих. – Все участники последних событий были тщательнейшим образом допрошены.
Френк не удержался от энергичного кивания. Создавалось впечатление, что он вовсю готов помогать. «Ну да, теперь уже можно, когда напакостил», – с возмущением подумал Рики.
— Сейчас уже четко установлено, – продолжал Уизли, – что каждый из вас имеет некоторое отношение к беглым Упивающимся смертью и тому инциденту, который, думаю, нескоро изгладится из вашей памяти. Ричард Макарони был, как все вы знаете, той целью, ради которой они и сбежали из Азкабана. Что касается Френка Эйвери, то он контактировал с ними в течение учебного года. К счастью для него, Эйвери сохранил письмо, написанное ими от имени Гарри Поттера, где, надо признать, почерк подделан вполне убедительно. Эйвери оставил у себя несколько других записок и, что немаловажно, то послание, где ему раскрываются настоящее лицо и намерения тех, с кем он поддерживал связь. Поскольку оно написано не так давно, это позволит, возможно, доказать, что он был пособником по неведению, а не сообщником, то есть не имел злого умысла.
«Докажите это мне», – нахмурился Рики.
— С Вашей стороны, Эйвери, было весьма предусмотрительно сохранить их, – сдержанно похвалила профессор МакГонагол и кивнула Уизли, чтобы он не отвлекался.
«Френк вовсе не предусмотрительный, – сердито подумал Рики. – Просто он неряха и ничего не выбрасывает».
— Бесспорно, что в ночь с тринадцатого на четырнадцатое июня оба названных мною ученика школы «Хогвартс» без разрешения покидали ее, воспользовавшись изготовленным преступниками портшлюсом. В моем отчете зафиксировано, что ответственность за это лежит на Эйвери. В результате оба несовершеннолетних колдуна оказались в заложниках у преступников. В таком же положении оказался брат Ричарда Макарони, совершеннолетний маггл Питер…
— Об этом позднее, Рон, – напомнил ему директор. Судя по всему, у них имелся заранее намеченный и согласованный сценарий; поняв это, Рики испытал противоречивые чувства. С одной стороны, он по привычке не любил их интриги. Но теперь, сам не зная, что с собой делать, юноша почувствовал в себе неприятное стремление доверить свою судьбу кому-то кто старше и умнее; создаваемый гриффиндорской мафией четкий порядок давал ему иллюзию покоя.
— Простите… Да, Макарони и Эйвери, пока что никаких обвинений против вас не выдвигают. Когда состоится суд, вы оба будете вызваны туда, как свидетели. Я, разумеется, не могу поручиться, что после случая вам не придется вновь предстать перед судом в ином качестве.
— Состоится суд? – переспросил Френк, бледнея. Все это чрезвычайно его нервировало.
— Министр настоял, –
Тут нечего было возразить, требования Министра представлялись совершенно логичными, но Рики не секунды не верил, что дело обстояло именно так, как изложил Гарри Поттер. Рики легко мог себе представить, как крестный отец… тьфу, какой он ему крестный, надзиратель, ну, в общем, он убеждает рассерженного и встревоженного Дигорри ограничиться допросом учеников в школе. Он словно слышал голос Министра: «Ты свихнулся, Гарри! Вся эта свора до сих пор на свободе, и я не должен выяснить, чего от него ждать?! Теперь он достаточно взрослый, и я хочу его видеть. Тут и думать нечего». Рики криво улыбнулся. «Надо признать, остроумно: никому до сих пор не удавалось заставить лорда Вролдеморта давать показания в Министерстве».
— Уизли, – заговорил профессор Снейп, – я полагаю, мы обязаны подготовить учеников к слушанию. Они представления не имеют, как держаться в Уизенгамоте, но это по моей части.
«Уж тебя не единожды судили, скользкая тварь», – отозвался Лорд. Шокированный Рики собрался сделать ему замечание, но передумал: он решил, что если человека не воспитала долгая и трудная жизнь, то прививать хорошие манеры теперь уже поздно.
— Да, профессор, я понимаю, к чему Вы клоните, – кивнул дядюшка Рон. – Меня просили перечислить основные факты, которые будут точно известны судьям, – он снова поворошил свои пергаменты, сориентировался в них и продолжил таким тоном, что становилось ясно: это начало долгого документального повествования: – Ближе к половине седьмого Ричард Макарони покинул праздник смертенин, который отмечался вечером тринадцатого июня. Это время назвал присутствующий там же Драко Малфой, поскольку, прежде чем уйти, Макарони спросил у него, который час. Причина, по которой Ричард решил ненадолго отлучиться, названа им самим та же, что и двумя свидетелями: Гарри Поттером и Плаксой Миртл…
— Господи, какая нудятина, – пробормотал Рики себе под нос.
Завуч привычно метнул на него суровый взгляд, посредством которого обычно осаживал непочтительных учеников… и замер. Секунду, или около того, он боролся с желанием отвернуться. Но Северус Снейп не был дураком; Рики сразу понял, что он предпочтет знать правду.
Все взгляды Снейпа, в которых сквозили страх и недоверие, на протяжении школьной жизни Рики, теперь уже без всякого мысленного усилия обретали для него смысл. Конечно, профессору было чего бояться, если вдруг вверенный его попечению ученик окажется чудовищем. Снейп и сейчас остерегался… да, только остерегался, потому что, даже уловив, что Ричард Макарони сам по себе не угрожает ему, не мог быть спокоен за сопутствующие обстоятельства вроде настойчивости старой гвардии. Завуч открыл рот; Рики невольно напрягся, ожидая, что он скажет.
— Ведите себя прилично, Макарони, – процедил он и отвернулся.
Поначалу монотонное перечисление фактов навевало тоску. Но постепенно Рики начал понимать, какие выводы отсюда сделают уважаемые колдуны и ведьмы, и ему становилось все более не по себе. Прежде всего, тот короткий отрезок времени, когда естество Волдеморта возобладало в нем; Френк обязан был рассказать об этом, а значит, члены маразматического собрания будут в курсе, что Лорд возвращался. И неизвестно, поверят ли они Рики на слово, что теперь он подавлен? Вдруг решат, что мальчишка всего–навсего притворяется? И печать Тайной комнаты, возможно, только подтвердит их годами взлелеянный страх. Рики вскинул глаза на профессора МакГонагол. «Сказала она или нет, как бесцеремонно я к ней обратился?» – подумал он, впрочем, понимая, что его слова в первые минуты победы в заброшенном доме слышала не одна она.