Рики Макарони и Вестники Ниоткуда
Шрифт:
После долгих обсуждений четверокурсники решили предпринять следующее: каждый раз после репетиции хора те, кто оставался, следили, куда идет нумеролог, пока дети отправляются по домам. Разведка неизменно доносила одно и то же – в каморку для метел на первом этаже.
— Молится он там, что ли? – вопрошали некоторые парни.
— На золото, — добавляли, ежась, девочки.
Марина в расстроенных чувствах ходила от Чески к Рики, стараясь помирить их. Замечающий это староста настойчиво убеждал ее заняться чем-нибудь полезным.
Рики сумел-таки
— Я получила письмо от Марка Эйвери, — вспомнила о напарнике бывшая староста. – Он уехал на Цейлон, изучает восточную медицину. Та симпатичная китаянка тоже там, но она вроде бы работает. У них в школе совсем другая подготовка.
— От души желаю Марку удачи, — Рики всегда хорошо относился к старосте, невзирая на то, что тот был братом Френка Эйвери, самого противного из недругов уже потому, что им приходилось жить в одной комнате.
— Ну и что ты тут делал целую ночь? – потребовала Эльвира, когда он объяснил, за что его наказали.
Вопрос застал врасплох. Рики еще ничего не приходилось сочинять по этому поводу; авроры только спросили, не заметил ли он чего подозрительного. И что теперь ответить Эльвире? «Болтал с русалкой о том – о сем и чертил телепатические звездные карты по просьбе пришельцев»?
— Ну, астрономию делал, — промямлил он.
— И все? – было видно, что Эльвира не поверила, но терпеливо ждет, надеясь на его исправление.
— Нет, — ответил Рики, которому хватило времени придумать кое-что. – Я разговаривал со здешними привидениями. Им нельзя показываться в школе днем. И встретил одну такую графиню. Ты не подскажешь случайно, какому пороку предавались богатые люди в старину?
— Ну, — Эльвира передернула плечами. — Наверное, любому. Деньги существенно облегчают приобщение к пороку. Тем более, если нет необходимости зарабатывать на жизнь и полно свободного времени.
Рики нечего было на это возразить. Разумеется, беседовал он и с Консуэло. Чемпионки проводили в школе все дни; в отличие от ее обычных посетителей, только и делали, что наслаждались жизнью: гуляли, кушали и украшали собой образовательное пространство.
В день накануне бала Рики вызвали к директрисе. Довольно чему-то улыбаясь, Джиовинеза передала ему телеграмму от Министерства с почерком Парвати Патил.
«Обязана предупредить Вас – звезды обещают контроль и оценку».
«Каждодневная радость ученика. Если это пророчество, то и я так могу», — подумал Рики.
— Надеюсь, я не обязан отвечать? – поинтересовался Рики у Джиовинезы.
— Как хочешь, — улыбнулась та.
— А чем Вы так довольны? – решил поддержать беседу Рики. Кажется, ссора с Ческой не повлияла на отношение к нему директрисы. Впервые в жизни он подумал, что все-таки лучше бы встречаться с обычной ученицей.
— С твоей телеграммой и мне пришло извещение. Нас посетит сам Гарри Поттер! Ближе к Рождеству, как освободится. Выпускникам будет полезно…
«Беспроигрышное пророчество», —
Потом его нашла Эльвира, узнавшая от Марины о дополнительных занятиях у профессора Доматора.
— Я рада, — сказала она, — потому что, по–моему, в «Хогвартсе» ты не ладил с Хагридом, а такие вещи влияют на отношение к предмету.
Карлотта больше не говорила Рики о Ческе. Она вообще не появлялась нигде, кроме уроков и обеда. Привыкшие к контролю и строгости четверокурсники насторожились.
— Наверное, Пигнолли ее сильно обидел, — предположил Пеппе. – Это на нее совсем непохоже.
— Точно. Она очень редко такая тихая, — согласился Рики.
До бала оставался последний урок. Рики написал на бумажке «Давай поговорим», и как бы случайно уронил ее на раскрытую тетрадь Чески. Он немного рисковал – Раджионеволли не поощрял обмена записочками. Через четверть часа Ческа толкнула Рики в бок. «Я подумаю», — прочитал Рики.
Праздник в «МентеСана» будил в нем любопытство и сам по себе. В «Хогвартсе» Рики привык к пышности и изобилию. А ссора с Ческой угнетала его, чем дальше, тем сильнее.
Дома Рики первым делом пошел на кухню. Под дверью его остановил взволнованный мамин голос:
— Он угрожал опытами над ребенком, представляете?
— Кто? – спросил Рики. Вздрогнув, мама начала поворачиваться.
— Придурок. По новостям каких только ужасов не передают. Хоть совсем телевизор не включай, — поморщилась миссис Дуглас.
«Везде не слава Богу», — подумал Рики. Впрочем, он и раньше замечал, что обстоятельствам свойственно подкреплять любое эмоциональное состояние, оно словно притягивало похожие факты.
Утром заморосил дождь. Рики немного расстроился, несмотря на предупреждение Доматора о том, что авгур зря не орет.
«Энергия в покое?»
Давно они не возникали – больше недели, с удивлением припомнил Рики. «Неужели предпочитают не лезть под горячую руку, когда психую? Уважают», — гордо подумал он.
«Я сейчас не могу смотреть путь», — он уже привык, что извиняться бесполезно, у «них» «нет знаний».
«Нет, мы не показывать. Мы знание, ты делать путь. Но он не приходить к нам. Наш во все стороны».
«То есть как? А, я делаю плоский рисунок. А вы ловите только трехмерное», — непонятным образом догадался Рики.
«Твои отметина нет знаний. Мы хотим свет. Как тот, что приходить к тебе от нас».
Перед внутренним взором Рики встала звездная сфера, которую он однажды передавал Пеппе.
«Да. Такой путь мы знания».
«Я сделаю», — пообещал Рики, не задумавшись, как ему это удастся.
«Отдались твоя опасность. Они приближаться».
Словно две картины перекрестились, просвечиваясь одна сквозь другую. Знакомая рука очень быстро писала что-то на клочке бумаги. Рики не мог разобрать слов – почерк был ужасный. Белая горка, из которой человек однажды доставал сосуд с кровью, одновременно надвигалась. То одно, то другое становилось четче, а потом все пропало.