Рим, папы и призраки
Шрифт:
Торриджано от изумления открыл рот, рука его тем временем яростно терзала новый лист.
— Скорбящая Матерь! — охнул он. — Где мы?
— В Лондоне, — ответил адмирал Солово, преднамеренно оставаясь предельно спокойным. — Или в каком-то его эквиваленте. Торопитесь, мастер, мы недолго пробудем здесь.
Торриджано скорбно качнул головой.
— Здесь хватит на целую жизнь, а не на короткий глоток. Это все еще церковь?
Не имея возможности обернуться, чтобы ответить должным образом, Солово пожал плечами. — Возможно, хотя о подобном исповедании христианской веры я еще не слыхал.
— Горгульи, купола, — восхищался Торриджано. — Какой поток красок! Я мог бы молиться здесь.
— Но
— Отвратительно, — заявил король Генрих. — Уберите эту вещь!
От столь дикарской реакции на результат его стараний лицо Торриджано вытянулось.
— Его величество не имеет в виду правдоподобие изображения, — подбодрил художника адмирал Солово. — Я могу поручиться за это. Его расстраивает общий эффект.
— Весь этот поганый плющ и резьба, — подтвердил Генрих, — приводят меня в негодование. Кому только пришло в голову перестраивать Вестминстерское аббатство [48] в таком стиле!
— Несомненно, личности, не обладавшей вашим вкусом и не знавшей его, произнес де Пуэбла в манере, явно предназначенной для утешения. За свою лесть он был вознагражден свирепым взглядом королевских очей.
— Понимаю, — согласился король. — Однако это не место, чтобы короновать в нем королей Англии.
48
основано до VIII в. н. э.; существующее здание построено в готическом стиле при Генрихе III под значительным влиянием французской храмовой архитектуры
— Сгодится, наверное, для каких-нибудь других королей, — проговорил Добени, с интересом разглядывавший картину, которую держал Торриджано. [49] Королевский взор окатил его волной недоброжелательства… даже повыше той, которой был удостоен де Пуэбла.
— Кусок щеки, не так ли? — бухнул барон, не подозревая о своей нынешней немилости. — Похоже, хотят похитить самый центр королевства… следующим будет Тауэр!
Поскольку глаза короля Генриха расширились и он вознамерился произнести нечто, в будущем достойное сожаления, адмирал Солово закрыл брешь своим телом.
49
«Жестокий человек перед замком Пандемониум» — сборище демонов (миф.) самая странная из работ Торриджано, долго озадачивавшая тех избранных, кто имел возможность видеть ее в Виндзоре; «Что вызвало подобное болезненное искажение жизни, во всем прочем отданной обычным художественным трудам?» (из «Заметок к каталогу картин, числящихся в королевском имуществе Виндзорского замка», 1964, сэр Энтони Блант, хранитель картин королевы вплоть до 1979 года.)
— Именно в этом все дело, — сказал он с той бесцеремонностью, которую позволял этикет. — Процесс становится все более частым и расширяется. И чтобы доказать это, я произвел свой корнширский эксперимент, вызвавший столько неприятного шума…
— Парень, это был священник, — мрачно буркнул Генрих. — У нас подобные штуки не приняты.
Солово отмахнулся от возражений.
— Личность этого Борласе умерла не только в его «Свободном Кернове», продолжил адмирал неторопливо, словно бы имея перед собой лишь отмель перед истинными глубинами, — но по нашем «возвращении» он был обнаружен мертвым, получив такую же рану… таинственным образом пораженный в этом, его собственном, реальном мире.
— Итак? —
— Итак, — ответил Солово, — мы имеем дело с прогрессией. «Реальный» и «спроектированный» миры начинают взаимодействовать, можно даже заподозрить, что они сливаются. До сих пор, ваше величество, вы потеряли разве что несколько сборщиков налогов…
— И армию, — добавил Добени.
— Но, — продолжал адмирал, — они затерялись среди мимолетных видений, не оставив за собой длительного эффекта. Мой же, весьма осуждаемый эксперимент доказал, что оба мира сближаются и соединяются. Альтернативы стремятся превратиться в реальность. Короче, одна из версий вскоре одолеет.
— А если люди сохранят воспоминания о временах, предшествовавших переходу, — проговорил де Пуэбла, захваченный перспективой и рвавшийся вперед, — тогда дух независимости и бунтов расцветет столь пышным цветом, который мы еще не видели.
— И война Роз [50] покажется тогда поцелуем слюнявой девки, — широко расползся в улыбке Добени.
— Да-да-да! — взревел Генрих. — Все это я понимаю… Проклятье! В особенности сейчас, когда вы намереваетесь сообщить мне, что можно еще сделать!
50
война Алой и Белой роз (1455–1485) — феодальная борьба за английский престол между двумя линиями королевской династии Плантагенетов — Ланкастерской (в гербе — алая роза) и Йоркской (в гербе белая роза)
Гнев его вдруг испарился, и король поглядел на Солово скорбными глазами.
— Я-то хочу, чтобы победила моя версия истории, — добавил он с грустью.
— Это возможно и ныне, — уверенно ответил адмирал, делая знак Торриджано, чтобы тот разместил свою картину в стратегически важном месте перед глазами короля, — но, уверяю вас, потребуются жесткие меры.
Взор Генриха заметно прояснел.
— Ну хорошо, — сказал он, — им я не чужой. Надо, значит, надо. Рассказывай дальше.
Адмирал Солово поглядел на двух принцев, невидимо для всех, кроме него, застывших позади трона короля Генриха. Они отвечали ему ангельскими улыбками.
— Тогда, проговорил он, желая свести к минимуму свое участие в грядущем решении, — позвольте мне почтительно обратить ваше внимание на два отрывка из Священного писания, а именно: Бытие, 22 и Лука, 10, 37.
Генрих казался озадаченным, но, получив новый заряд оптимизма, стремился продолжать игру.
— Действуйте, Вулси, [51]– обратился он к сидевшему без дела клирику, — у вас есть повод отличиться.
51
Томас Вулси (ок. 1473–1530) — кардинал и государственный деятель, оказавший значительное влияние на Генриха VIII
Напрягшись лицом, священник умственно обратился ко времени, когда он осваивал профессию.
— Первый отрывок, — сказал он непринужденно, — это повесть об Аврааме и вынужденном жертвоприношении его сына Исаака. А второй — слова нашего Господа: «Иди, и ты поступай так же».
— Чтооо! — возопил Генрих, вскакивая на ноги.
— Согласен, средство весьма кардинальное, — оборонительным тоном продолжил Солово, обдумывая подходящую форму для брани с королями. — И вы не обязаны принимать мой совет.