Рим рукоплещет!
Шрифт:
Лично я твердо знал, что в числе сильнейшей пятерки я мог бы быть по праву. Ингас выступал много лучше всех тех, кто оказался впереди.
У меня от этих соревнований осталось какое-то неприятное чувство, чувство незаслуженной обиды. Но в то же время я еще больше захотел доказать всем этим людям, что никакая несправедливость не сможет сломить упорство советского человека в достижении поставленной перед собой цели. А цель одна - победить!
Много полезного вынес я для себя из этой моей первой поездки за границу и встречи с зарубежными всадниками. Мне очень понравились лошади, подготовленные Вилли Шульцхейс из Западной
Как прежде у своих спортсменов я старался перенимать самое лучшее, так и здесь я подмечал все тонкости посадки, управления лошадью, исполнения фигур.
Итак, на этих соревнованиях, несмотря на необъективность судей, мы все же заняли четвертое командное место, а личные места были немного выше, чем на XV Олимпийских играх. Тогда наши всадники заняли по выездке 19, 27 и 28-е места.
Зарубежная печать отмечала, что выступления советских конников "неожиданно" оказались очень хорошими, заметен рост мастерства по сравнению с XV Играми. Видно, что эти годы не прошли даром и советские конники сделали очень много, писали знатоки высшей школы верховой езды, безусловно, русские что-то задумали…
Прочтя газеты, мы искренне смеялись. Что значит:
"Русские что-то задумали"? Ничего мы не задумали, кроме того, что должны выиграть, если не на XVI Олимпийских играх, то на следующих…
Соревнования в Стокгольме еще раз показали, что для победы над зарубежными всадниками нам надо еще очень много работать. Чтобы победить их, у нас есть все возможности: прекрасные отечественные породы лошадей, замечательные тренеры, хорошие манежи…
Вернувшись домой, я возобновил свои тренировки с Ингасом. Я добивался, чтобы он не только правильно, но и красиво переступал ногами, изящно нес голову. Чтобы все его движения говорили зрителю: упражнения для него совсем не трудные и исполняет он их с большим удовольствием.
В Стокгольме я обратил внимание на седловку лошадей и убедился, что наши седла для выездки негодны, их надо менять. У наших седел намного вынесены вперед крылья, и всадник почти не касается коленями лошади, отчего при смене ног на галопе, серпантинах и других упражнениях, особенно когда надо применять шенкеля, колени далеко уходили от седла. Из-за этого неудобно было работать с лошадью, да и со стороны такая поза всадника производила некрасивое впечатление. Раньше не обращал на это внимания, а вот посмотрел на седла иностранных метров выездки - и сразу подметил недостаток своих.
Кстати, у майора Сен-Сира-очень длинные шпоры, и вообще ноги у него на стременах вытянуты на длинное путлище.
Мы же всегда ездили на укороченных путлищах, отчего наша посадка во многом проигрывала. Попробовал я упустить путлища на вытянутую ногу-и сразу посадка стала более красивой. На стремя надел резинку, чтобы нога по стремени не скользила. Но тут новая беда. Когда я отпустил путлища, то наши армейские шпоры стали недостаточны. Теперь я понял, что шпоры с длинными шенкелями у зарубежных всадников - не для наказания лошади, как я сперва подумал, а для сохранения правильного положения ног, шенкелей, во время исполнения упражнений.
Конечно, для разных лошадей нужны и разные шпоры. Для лошади чувствительной и тем более
У нас в конном спорте и в кавалерии была запрещена цепочка, но зарубежные всадники ее употребляют, а теперь и мы стали ею пользоваться, так как она предусмотрена правилами соревнований.
Цепочка - это еще одно дополнительное средство для улучшения выездки лошади. Но применять ее надо с умом. Никогда нельзя ее подтягивать так туго, чтобы край нижней губы лошади защемлялся между щечками мундштуков и цепочкой. Она должна быть двойной, то есть сделанной из нескольких колец, собранных парно:
одно кольцо соединяется с другим, третье - с первым, четвертое - со вторым и так далее. Цепочка должна иметь совершенно плоскую, как ремешок, форму и лежать в выемке подбородка. Боясь натереть подбородок Ингаса, я подложил под нее маленький кусочек мягкой кожи.
Цепочка, усиливая действие мундштука, заставляет лошадь быть еще более внимательной. И мне пришлось самому стать особенно внимательным при работе рук. Руки должны быть очень мягкими, чувствительными, а посыл шенкелями на повод - плавным и спокойным. Резкий посыл и задержка рук с поводом неизменно причинили бы боль.
Мне приходилось видеть, как кое-кто из всадников затягивал туго цепочку, стараясь скрутить лошадь, то есть опустить ей голову. Как хотелось сказать такому всаднику: "Что делаешь? Может быть - вначале тебе и удастся придать такое положение голове лошади, но толку от этого не будет. Ведь лошадь замкнута между поводом и шенкелями, а в таком положении она не сможет правильно двигаться".
В этом же 1956 году я выступил на I Спартакиаде народов СССР. Выиграл второе место и получил серебряную медаль. Вторично опередил меня Антон Жагоров. Проигрыш такому сильному спортсмену не был уж очень позорен. Первое место я уступил с большим боем.
Среди зрителей и болельщиков был и мой первый тренер Василий Алексеевич Лобачев. После соревнований он подошел к Жагорову и спросил:
– Ну как, попался тебе трудный "орешек"? Хорош?
И Антон чистосердечно ответил:
– Да. Чемпионом он будет!
…1957 год. Соревнования на первенство по конному спорту стран народной демократии. Мои вторые международные соревнования. Они проходили в городе Лейпциге, вернее на стадионе утопающего в зелени городка Марк-Либере, рядом с Лейпцигом.
Мы посетили исторические места Лейпцига. Неизгладимое впечатление оставил зал суда, где шел суд над товарищем Димитровым. Нам включили магнитофон, и мы прослушали записанную на пленку речь Димитрова. Страстно звучали его слова, дающие отпор Герингу, обвинявшему коммунистов в поджоге рейхстага. Я закрыл глаза и видел перед собой этого неутомимого и неустрашимого борца.
Зал, где происходил суд, сейчас превращен в музей. На стендах под стеклом письма Димитрова, книги, по которым он готовился к своим выступлениям: Димитров отказался от защитника. Рядом с залом - крохотная комнатка с подвесной койкой. В нее запирали во время перерыва Димитрова. По одному входили мы в эту комнату, и невольно каждый из нас становился по стойке "смирно", отдавая честь незабвенной памяти великого человека. …Соревнования закончились для меня триумфом. И первое и второе места выиграли мы с Ингасом. Это была победа настоящая, давшая мне право быть в числе международных всадников!