Рим рукоплещет!
Шрифт:
Попробовал оседлать я облюбованного коня. Сел, сделал несколько шагов и почувствовал неприятную тряску: оказывается, у коня были очень крутые копыта и бабки - опять неудача!
Так и вернулся в Москву ни с чем.
– Не подберешь ты себе коня!
– смеялся Николай Алексеевич.
– Уж очень разборчив стал.
– Он упрямый, - говорила и Лида.
– Уж если решил найти "чудо-коня", то ни на каком другом не остановится.
– Ведь я коня подбираю для Рима, - говорил я им в ответ.- И хочу к Риму так подготовиться, чтобы все поняли, что конный спорт у нас не забава, а по-настоящему
АБСЕНТ
Однажды меня пригласил поехать на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку начальник Главка конных заводов РСФСР Петр Прохорович Парышев.
– Хочу показать тебе одного коня, Сергей, - сказал Петр Прохорович.
– Уж если этот красавец тебя не пленит, тогда и не знаю, что ты хочешь…
– Что за конь? Откуда? Не томите, Петр Прохорович!
– Ничего я тебе заранее говорить не хочу, - улыбнулся Парышев.
– Посмотришь, по вкусу придется - все о нем узнаешь…
– Скажите хоть какой породы, какого завода, - приставал я, пока мы ехали.
– Так и быть, это я скажу. Чистокровный ахалтекинец, сын рекордиста в широко-высотном прыжке Араба-Казбека, который брал препятствия в два с лишним метра. Араб в двух - трехлетнем возрасте участвовал и побеждал на гладких скачках. А в тысяча девятьсот тридцать пятом году был участником пробега Ашхабад - Москва; это четыре тысячи триста километров за восемьдесят четыре дня! Потом его подарили маршалу Буденному. Несколько лет Араб выступал в классических видах конного спорта, был очень хорошим конкуристом и рекордистом-прыгуном. А мать буланая Баккара - прекрасного происхождения.
– Родословная богатейшая. Значит, он относится к линии Мелечепа через Агишана?
– Совершенно правильно. Той самой линии, которая выделилась из старой линии знаменитого в Туркмении золотисто-буланого Бойноу тысяча восемьсот восемьдесят пятого года рождения. Вот какого коня везу я тебя смотреть!
– Кому же он принадлежит? И как его кличка? Возраст?
– Ишь ты, нетерпеливый какой,- снова рассмеялся Петр Прохорович.- Родословная родословной, а вдруг не понравится?
– Он меня явно поддразнивал.
– Кличка его Абсент, принадлежит он Луговскому зерносовхозу Казахской республики. А родился в тысяча девятьсот пятьдесят втором году - значит, сейчас ему шесть лет. В трехлетнем возрасте он был передан в Луговской зерносовхоз вместе со всем остальным ахалтекинским поголовьем. Недавно он прибыл на ВСХВ, где получил звание рекордиста породы и аттестат первой степени. Ну вот и проговорился!
– спохватился Петр Прохорович.- Кстати, скажу тебе, что при оценке Абсента на ВСХВ мнения экспертов разошлись. Некоторые из них признали его нетипичным для породы и усомнились в его чистопородности. Но тщательная проверка происхождения жеребца, а оно хорошо прослеживается по документам, вплоть до родоначальников линии его комплекса, подтвердила, что никаких оснований сомневаться в его чистопородности нет.
Мы уже приехали на выставку, и я, не скрывая нетерпения, чуть не бегом направился туда, где стоял Абсент. Я знал, что Петр Прохорович - один из лучших знатоков
"Действительно было что-то величественное в фигуре этой лошади",- пронеслись у меня в памяти слова Толстого, написанные им о Холстомере.
Таким выглядел и Абсент. Он сразу покорил меня.
– Ну как?
– улыбаясь спросил меня Петр Прохорович.- Одобряешь мой вкус? Что же ты молчишь? Может, опять не то?
– Именно то, что я искал. Спасибо, Петр Прохорович.
– Спасибо будешь говорить не мне, а Вениамину Вениаминовичу Иванову, директору зерносовхоза, если он отдаст его под твое седло.
Я попросил оседлать Абсента. Не терпелось попробовать его под седлом.
Абсент долго стоял, несколько ожирел, и когда я сел в седло, то он стал баловаться, играть. Я дал ему полную волю; пусть промнется… А затем поехал в маленький манеж выставки.
Попробовал послать Абсента вперед шенкелями. Слушается. Идет очень легко, плавно, правильно. Движения грациозные - одним словом, то, что надо! Видно, Абсент стосковался от долгого стояния и с большим удовольствием шел под моим седлом.
Я долго не мог уехать с выставки. Совсем пленил меня вороной красавец. Когда я спешился, он потянулся ко мне и ласково заржал. Я дал ему лакомства, начал его поглаживать. Он стоял, от удовольствия чуть подрагивая.
– Он уж сам, кажется, признал в тебе хозяина,- посмеялся Парышев.- Но распоряжаться я им не вправе. Проси Вениамина Вениаминовича, а для пробы бери; думаю, он возражать не станет.
Домой я приехал такой радостный, что Лида сразу гоняла:
– Понравился? Неужели нашел "чудо-коня"?
– Нашел!
– радостно воскликнул я.
– Он потрясающ!.. Валерка смотрел на Меня сияющими глазами.
– Папа! И я буду на нем ездить? А то на Ингасе ты ни разу не позволил мне прокатиться.
– И мне!
– не отстал от брата и Женька.
– Идите обедать, династия кавалеристов Филатовых,- позвала нас Лида.- Отец опять будет в манеже пропадать целыми сутками, а вы радуетесь!
– Я вырасту - тоже буду таким, как отец,- "успокоил" Валерий мать.
– Кстати, Сергей, скажи Валерке, чтобы он не бегал все время на конюшню. А то и оглянуться не успею, как его и след простыл,- пожаловалась жена на старшего сына.
Мы жили в помещении кавалерийской школы, а значит и конюшни были под боком. Валерка очень неплохо уже ездил. Женя тоже хочет быть конником. Если я не разрешаю Жене подходить к лошадям, то он с глубоким возмущением говорит:
– Сам ездил, когда тебе еще и шести лет не было, в ночное гонял, а мне и в манеже не разрешаешь…
Ничего не остается, как разрешить и ему. Пусть ездят - растет нам смена. Но я все же говорю Валерке:
– Приготовь уроки, помоги, если надо, маме, а потом с ее разрешения иди. И помни наш уговор: учиться в школе хорошо. Принесешь "тройку" - конец езде!