Рим. Новый Порядок. Том 1
Шрифт:
Мысли вернулись к Кассию Авидию, амбициозному генералу. Когда-то его идеи о захвате власти казались забавными, но теперь ситуация стала тревожной. Генерал больше не был нужен, особенно после того, как был куплен легат Регул. Этот юноша оказался не только эффективным, но и перспективным выбором. Император не ошибся с его выбором.
Однако Кассий оставался проблемой. Его настойчивость в стремлении стать императором выходила за рамки разумного. «Откуда такие амбиции?» — думал Торкват. Если даже цезарь в столь юном возрасте пишет Манифест, открыто утверждающий превосходство Империи и её
Поддержка Кассия в этих условиях выглядела крайне неразумной. Публий знал, что в его окружении оставались те, кто продолжал рассматривать идею отделения и создания небольшого независимого государства. «Их нужно предупредить», — решил он.
Император завершал войну на севере. Торкват был уверен: как только это произойдёт, легионы Марка Аврелия двинутся на юг. В таком случае у Кассия просто не останется шансов. Оставалось надеяться, что лишённый поддержки, генерал проявит благоразумие и откажется от своих притязаний.
Глава 15
928(175) июнь, земли квадов
Моё желание выучить маркоманский язык оказалось весьма удачной идеей. Изначально я начал его изучать, готовясь к возможным особым переговорам, и вот теперь это пригодилось.
Тогда на военном совете мы пришли к выводу, что нет смысла двигаться всей армией в одном направлении для текущих задач. Конечно, это всё ещё небезопасно, но инициатива сейчас на нашей стороне. Эти варвары просто не ожидают столь нетривиальных действий от римлян. Мы начали искать в легионах тех, кто мог хотя бы сносно общаться на языках квадов, маркоманов и языгов. Да, языгов мы только что подмяли. Но почему бы не наведаться к ним вновь? Официально — для найма добровольцев. А неофициально — для разведки.
Моя идея включала не только уточнение численности и возможностей местного населения, но и секретные переговоры со старейшинами. Я понимал, что вначале они могут воспринять наше поведение как очередной римский обман. Это допустимо, но не в той мере, как они привыкли себе представлять.
Первым этапом стало прощупывание почвы: изучение местных раскладов власти, выяснение, кто с кем связан, кто готов к сотрудничеству. Договариваться со всеми старейшинами было бессмысленно — их слишком много. Нужно выбирать тех, кто наиболее договороспособен и амбициозен. Если кто-то из них начнёт набивать цену, достаточно намекнуть, что в соседнем селении есть другой старейшина, с которым они враждуют с юности. И тот будет рад услышать, что уважаемый старейшина еще не решился. Остальное они додумывают сами. Так мы добьёмся необходимого результата.
Параллельно мы начали рекрутировать юношей 14–16 лет, полных желания прославиться в римской армии. Римская дисциплина сделает из них настоящих солдат и, со временем, римлян. Более взрослых брать не имело смысла: их сложнее перевоспитать, а острой необходимости в этом сейчас не было.
Римские центурии наводнили земли сарматов, но вели себя на удивление мирно. Никто не насиловал, не грабил, солдаты были учтивы, платили за услуги, иногда даже помогали местным жителям. Вожди получали подарки и формальное уважение,
Как и ожидалось, поначалу старейшины были недоверчивы и даже пугливы. Но с каждым днём подарки, доброе отношение и заманчивые перспективы меняли их настрой. Постепенно они начали вовлекаться в процесс будущего дележа власти и благ. Каждый пытался укрепить свою позицию через связи с римлянами. Мы учли это, формируя две-три группировки старейшин, которые поддерживали бы друг друга против вождей, но между собой ладили неохотно. Нам не нужно чрезмерное усиление.
Лояльные старейшинам члены племени начали организовываться, а вожди, хоть и смутно что-то подозревали, не могли ничего предъявить. Они пытались сопротивляться, но старейшины активно защищали римских эмиссаров, что подрывало авторитет вождей.
Царь был особенно хмур. Ему это явно не нравилось, но у него не было доказательств нашего вмешательства. Старейшины клялись, что римляне помогают общинам и ведут себя достойно. Единство вождей постепенно разрушалось. Пока их сопротивление оставалось скрытым и незначительным, а влияние старейшин возрастало.
В общем, раскол в племенах наметился. Сарматы и так лишились части войск которых дали нам, а то что осталось у них оказалось разобщенным. Не все воины поддерживали вождей. Всегда есть обиженные, которых и обхаживали старейшины, стараясь привлечь на свою сторону хоть какой-то силовой блок.
Ну что же, с такими раскладами, даже если у нас, в худшем случае, ничего не получится, то все равно, мы накинули им таких пробелем, что теперь им точно не до набегов и участия в союзах против римлян. А главное, если что такое и наметится, то первые кто нам об этом доложит будут старейшины, которые уже очень сильно заинтересованны в римском присувствии. Иначе могут им задать вопросы, на которые будет очень неудобно отвечать.
Мы добивались своего: внедрение римского влияния через старейшин становилось всё более успешным. Этот подход ломал старую структуру власти варварских племён и подготавливал почву для дальнейшего латинизирования региона.
План в сарматских землях шёл отлично. В отличие от германцев, с которыми всё оказалось сложнее. Да, они уже ощутили мощь римского оружия в прошлые годы, но память у них, кажется, короткая. Кроме того, численность их воинов была куда большей, чем у сарматов.
Мы решили не отходить от сарматской легенды и отправились к ним с тем же мотивом — набор юношей в римскую армию. Тем более что они нам действительно были нужны. Старейшины германцев, в отличие от сарматов, не шли на контакт так легко, но знание их языка оказало значительную помощь. Я лично участвовал в переговорах.
Разговоры с ними обычно проходили примерно так:
— Вот вы, уважаемый старейшина, считаете полезным для племени все эти бесконечные войны? — начинал я. — Сколько славных воинов погибает, сколько вдов и сирот остаётся после каждого похода. Всё это тянет община, а не вождь. Вождь приходит с набега, и первыми одаривает своих ближников. Их семьи от войны богатеют. А те кто не участвовал?
— Да, тяжело приходится общине, после войны. Даже если успешная, - тянет задумчиво старейшина.