Римская история в лицах
Шрифт:
Эта церемония означала открытый разрыв Антония с римским государством. Пожалованные царства и земли в Азии принадлежали Риму или были зависимы от него еще со времен Помпея Великого. Их захватили парфяне, а затем отвоевал Антоний, как считалось, для Рима. Египет после Юлия Цезаря находился под римским протекторатом. Пожалование этих богатейших провинций в дар египтянке и ее детям вызвало возмущение римлян.
Октавиан не упустил возможности начать открытую кампанию против Антония. Он избран консулом на 33-й год и в первой же консульской речи перед сенатом обрушивается с обвинениями на своего партнера по триумвирату. Тот в своих посланиях в Рим отвечает ему упреками в самоуправстве. Обмен «инвективами» продолжается целый год. Консулы 32-го года, сторонники Антония, от его имени предлагают в сенате, чтобы триумвиры объявили о сложении своих чрезвычайных полномочий, благо и второй срок этих полномочий уже кончается. Но при условии, что сенат утвердит все распоряжения Антония на Востоке. Один из народных трибунов накладывает
Октавиан заставляет всю Италию, а также Галлию, Испанию и Африку присягнуть ему на верность. Закладывается строительство большого флота, объявлен новый набор в войско. Население облагается принудительными займами. Недовольство подавляется военной силой.
Узнав об этом, Антоний тоже начинает готовиться к войне. Он возвращает на побережье отправленные в Армению под командой полководца Канидия легионы. В Эфес со всех сторон собирается огромный флот. Он насчитывает восемьсот кораблей (включая грузовые), из которых двести — египетских. Туда же прибывают и Антоний с Клеопатрой. В какой-то момент, по настоянию своих командиров, Антоний предлагает Клеопатре вернуться в Египет и там ожидать окончания войны.
«Но, — как пишет Плутарх, — опасаясь, как бы Октавия снова не примирила враждующих, царица, подкупивши Канидия большою суммою денег, велела ему сказать Антонию, что прежде всего несправедливо силою держать вдали от военных действий женщину, которая столь многим пожертвовала для этой войны (деньги и продовольствие для армии Антония доставляет Египет. — Л.О.), а затем вредно лишать мужества египтян, составляющих значительную долю морских сил. И вообще, заключил Канидий, он не может назвать ни единого из царей, участвующих в походе, которому Клеопатра уступала бы разумом — ведь она долгое время самостоятельно правила таким обширным царством, а потом долгое время жила бок о бок с ним, Антонием, и училась вершить делами большой важности». (Там же, LVI)
Антоний без особых возражений соглашается с Канидием. Чтобы умилостивить обиженную царицу, он отплывает с ней на остров Самос и там пирует в окружении актеров, хористов и музыкантов, которых приглашает со всех концов Азии.
В конце августа 31-го года флот Октавиана под командованием Агриппы появляется у западных берегов Греции. Туда же приплывает и флот Антония, которым командует он сам. Клеопатра плывет на флагманском корабле египтян. Часть легионеров доставлена в Грецию на грузовых судах. Другая часть осталась в Эфесе. У Агриппы вдвое меньше боевых кораблей, чем у Антония, но они более маневренны и укомплектованы опытными моряками, в то время, как у Антония — наспех собранные люди.
2-го сентября близ мыса Акций происходит решающее морское сражение. Сухопутные войска обоих противников ожидают его исхода в своих лагерях на берегу. Агриппа побеждает. По версии Плутарха, флот Антония терпит поражение из-за внезапного бегства Клеопатры. Вот фрагмент из его описания хода битвы:
«Наконец, завязался ближний бой, но ни ударов тараном, ни пробоин не было, потому что грузные корабли Антония не могли набрать разгон, от которого главным образом зависит сила тарана, а суда Октавиана не только избегали лобовых столкновений, страшась непробиваемой медной обшивки носа, но не решались бить и в борта, ибо таран разламывался в куски, натыкаясь на толстые четырехгранные балки кузова, связанные железными скобами. Борьба походила на сухопутный бой или, говоря точнее, на бой у крепостных стен. Три, а не то и четыре судна разом налетали на один неприятельский корабль, и в дело шли осадные навесы, метательные копья, рогатины и огнеметы, а с кораблей Антония даже стреляли из катапульт, установленных в деревянных башнях... Битва сделалась всеобщей, однако исход ее еще далеко не определился, как вдруг, у всех на виду, шестьдесят кораблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обратились в бегство, прокладывая себе путь сквозь гущу сражающихся. А так как они были размещены позади больших судов, то теперь, прорываясь через их строй, сеяли смятение. А враги только дивились, видя, как они с попутным ветром уходят к Пелопоннессу.
Вот когда Антоний яснее всего обнаружил, что не владеет ни разумом полководца, ни разумом мужа и вообще не владеет собственным разумом, но — если вспомнить чью-то шутку, что душа влюбленного живет в чужом теле, — словно бы сросся с этою женщиной и должен следовать за нею везде и повсюду. Стоило ему заметить, что корабль Клеопатры уплывает, как он забыл обо всем на свете, предал и бросил на произвол судьбы людей, которые за него сражались и умирали, и, перейдя на пентеру (боевой корабль с пятью рядами весел. —
Описание Плутарха чересчур романтическое, чтобы ему можно было доверять вполне. Что могло побудить Клеопатру к бегству? То ли она просто по-женски испугалась грохочущего вокруг сражения? А когда ее корабли оторвались от основного флота, за ней погнались суда Агриппы, и Антоний устремился вслед не потому, что «забыл обо всем на свете», а для того, чтобы защитить ее от преследователей? А, может быть, на египетской флотилии вспыхнул бунт, и египтяне ушли не по приказу царицы, а наоборот — увезли ее как пленницу. Посаженная на трон Юлием Цезарем, Клеопатра, наверное, была не очень популярна в своем народе. В пользу такой версии говорит то обстоятельство, что египетских кораблей осталось всего шестьдесят. Плутарх походя, без всяких комментариев упоминает, что перед сражением «Антоний распорядился все египетские суда, кроме шестидесяти, сжечь». Почему? Не доверял их командам? И потому эти шестьдесят разместил позади строя своих кораблей? В таком случае он пустился за ними вдогонку для того, чтобы выручить Клеопатру и, вероятно, сам был захвачен мятежниками. А, может быть, ничего этого вообще не было. У Светония никаких упоминаний об измене египтян нет. Плутарх пишет, что «немногие видели бегство Антония собственными глазами». Как это понять? На море не заметить отплытие флагманского корабля трудно. Таинственная история! Светоний, вслед за Плутархом, подтверждает, что морское сражение продолжалось до позднего вечера. Быть может, оно было просто проиграно Антонием вследствие превосходства боевых качеств флота Октавиана? Но куда после поражения делся сам Антоний? Его войска, оставшиеся на берегу, могли не только сопротивляться, но и выиграть сухопутное сражение. Плутарх утверждает, что они целых семь дней оставались в лагере, ожидая возвращения своего главнокомандующего и отвергая все предложения Октавиана. Антоний не вернулся. В конце концов скрылся из лагеря и Канидий. Преданные своими полководцами, солдаты перешли на сторону победителя. Так представляет дело Плутарх. Его рассказ в довольно невыгодном свете рисует Клеопатру. Да и Антония тоже. Досадно, если это — чистая выдумка.
Но так или иначе, а флот и войско, находившееся в Греции, потеряны. Антоний с остатками азиатской армии возвращается в Александрию. Последовать за ним туда сразу после тяжелого морского сражения Октавиан, очевидно, не мог. Между тем надвигалась зима. Он решил переждать ее в Самосе. Но пришло известие, что отправленные в Италию без выплаты жалованья (нет денег) отслужившие срок легионеры взбунтовались и требуют отставки, наградных и земли. Цезарь немедленно плывет к
Брундисию. Едва не становится жертвой осенних бурь на море, но все же добирается до цели и остается до весны в Италии.
Будучи уверен, что богатства Египта скоро окажутся в его руках, Октавиан больше не хочет прибегать к конфискациям. Теперь у него другой, как нынче говорят, «имидж». Он покупает землю для солдат. Часть землевладельцев получает деньги наличными, другие довольствуются векселями. Умиротворение ветеранов обходится в сто пятьдесят миллионов денариев. Истрачены все собственные средства и средства друзей, он «по уши» в долгах. Не беда — все будет оплачено из сокровищницы египетских царей!
Зиму 31/30 годов Антоний и Клеопатра проводят в Александрии. Свою тревогу они стараются заглушить новой серией пышных пиров и развлечений. В то же время шлют послов к Октавиану. Клеопатра просит передать власть над Египтом ее детям, а Антоний — разрешения провести остаток дней частным лицом, если не в Египте, то в Афинах. Октавиан отказывает. Весной 30-го года он прибывает в Азию, куда Агриппа уже переправил войско. Сначала они обеспечивают себе тыл, приводя к покорности все отвоеванные у парфян государства Малой Азии и Сирии. Затем по суше выступают в поход на Египет. С запада, из провинции Африка к его границам направляют свои войска верные молодому Цезарю полководцы. Антоний вынужден оставаться в Александрии и готовиться к обороне. Агриппа без труда берет Пелусий и быстрым маршем движется к столице. Клеопатра приказывает все наиболее ценное из царской сокровищницы перенести к себе в усыпальницу.
«...это было высокое и великолепное здание, которое она уже давно воздвигла близ храма Исиды. Там же навалили груду пакли и смолистой лучины, так что Цезарь, испугавшись, как бы эта женщина в порыве отчаяния не сожгла и не уничтожила такое громадное богатство, все время, пока подвигался с войском к Александрии, посылал ей гонцов с дружелюбными и обнадеживающими письмами». (Там же, LXXIV)
Первое сражение Антоний выиграл — вражескую конницу он обратил в бегство и гнал до самого лагеря. Чтобы развить успех, он решил напасть на Агриппу одновременно на море и на суше. Однако на его глазах моряки (не те ли самые, что ушли от Акция?) приветствовали суда Цезаря и, смешавшись с ними, поплыли к городу. Затем на сторону неприятеля переметнулась и конница, а пехота потерпела поражение. Далее у Плутарха следует трогательное, но не очень надежное описание событий, связанных с известием о мнимой смерти Клеопатры и самоубийством Антония. В последнем акте своей трагедии Шекспир со всеми подробностями воспроизводит это описание. Было так или иначе, но факт самоубийства Антония подтверждает и Светоний.