Римская история в лицах
Шрифт:
Культовые отправления в каждом роде и даже в каждой семье были строго канонизированы. Глава семьи совершал жертвоприношения на домашнем очаге. Весь ритуал, все гимны и молитвы скрупулезно передавались от отца к старшему сыну Дочери принимали участие в религиозных церемониях до тех пор, пока не переходили в семью мужа. Там они приобщались к домашнему культу новой семьи.
Общеримские боги тоже, по-видимому, существовали в представлениях древних латинян задолго до основания Рима. Опять-таки в силу несклонности римлян к фантазии эти боги долгое время не обретали человекоподобного облика, и с их существованием не связывали никаких мифов. Главная триада — Юпитер, Юнона и Минерва — символизировала соответственно небесную стихию, материнство и разум (заметьте — разумное начало у римлян в особом почете). Их общий
Значительно позже, уже во времена Республики, римляне переняли у греков почитание Аполлона — бога Солнца и покровителя искусств; девы-охотницы Дианы — богини Луны и, разумеется, девственности; Венеры — богини любви и красоты, Меркурия — учителя красноречия и покровителя торговли, бога моря Нептуна и, наконец, обожествленного греками Геркулеса. Ни своей теологии, ни космогонии у римлян не было. Люди просвещенные следовали в этих науках представлениям греков, а древнеримских богов стали отождествлять с греческими: Юпитера с Зевсом, Юнону с Герой, Минерву с Афиной и так далее.
Еще одна любопытная особенность религии древних римлян — обожествление понятий. Таких как Достоинство, Свобода, Верность, Согласие, Правосудие и т.п. Им римляне посвящали отдельные храмы.
Культы богов существовали, разумеется, издревле, но их упорядочение, а главное — регламентацию, легенда приписывает первому после Ромула царю, Нуме Помпилию. Образ мудрого и доброго царя-наставника был столь дорог сознанию каждого римлянина, что имеет смысл воспроизвести его так, как представляют древние авторы. Тем более что Нуму как ласково называли его римляне, они почитали еще и как царя, приохотившего их к земледелию.
Плутарх в биографии Нумы Помпилия подробно рассказывает, как и почему римляне отправили к известному своим благочестием сабинянину посольство с приглашением к ним на царство. Нума долго отказывался, ссылаясь на то, что римлянам — любителям войн — нужен царь совсем иного толка. Потом согласился — именно для того, чтобы обуздать буйный нрав соседей. Далее Плутарх пишет: «...Нума тотчас же принялся как бы размягчать этот железный город, чтобы из жестокого и воинственного сделать его более крепким и справедливым... Нума видел, что направить и обратить к миру этот гордый и вспыльчивый народ очень нелегко, и призвал на помощь богов: устраивая и сам возглавляя многочисленные жертвоприношения, и шествия, и хороводы, в которых торжественная важность сочеталась с приятной и радостной забавой, он ласкою утишал строптивый и воинственный нрав римлян». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Нума, VIII).
Торжественная важность в сочетании с радостной забавой — это очень по-римски. О результатах миротворческой деятельности царя тот же Плутарх повествует в тональности прямо-таки поэтической: «Не только римский народ смягчился и облагородился под влиянием справедливости и кротости своего царя, но и в соседних городах — словно из Рима дохнуло каким-то целительным ветром — начались перемены: всех охватила жажда законности и мира, желание возделывать землю, растить спокойно детей и чтить богов». (Там же. XX)
Не думаю, чтобы читатель поверил в эдакую идиллию. Но римляне верили, и это их, надо полагать, несколько смягчало.
Список жреческих должностей, по преданию, установленных тем же Нумой, довольно внушителен. Вот важнейшие из них: пятнадцать «фламинов» — хранителей культа главных общеримских богов, трое старших, представляющих интересы Юпитера, Марса и Квирина, и двенадцать младших.
Коллегия из пяти «понтификов». Само название указывает на одну своеобразную функцию — наблюдение за сохранностью моста через Тибр, за его разборкой в случае угрозы нападения с севера и последующим восстановлением. Повседневная же их миссия — наблюдение за
Коллегия из двадцати жрецов — «фециалов» — осуществляла дипломатические функции. В их компетенцию входили важные ритуалы объявления войны и заключения мира. Объявлению войны, например, предшествовал дипломатический вояж двух фециалов в город противника, где они торжественно, призывая в свидетели Юпитера, излагали претензии Рима. В случае отказа один из них заявлял, согласно Титу Ливию, так «Внемли, Юпитер, и ты, Янус Квирин, и все боги небесные, и вы, земные, и вы, подземные, — внемлите! Вас беру я в свидетели тому, что этот народ (тут он называет, какой именно) нарушил право и не желает его восстановить. Но об этом мы, первые и старейшие в нашем отечестве, будем держать совет, каким образом нам осуществить свое право». (Тит Ливий. История Рима. Т. 1, I, 32)
После чего послы возвращались в Рим. Сенат и народ обсуждали их доклад и, если принимали решение о войне, один из фециалов отправлялся к границам будущего противника и в присутствии свидетелей, торжественно провозгласив состояние войны, бросал копье на территорию врага. Спустя столетия эти территории оказались чересчур удаленными от Рима. Тогда в качестве их символа был назначен специальный участок на Марсовом поле, куда фециал бросал свое копье.
Фламины избирались только из числа патрициев, а коллегии свободно пополнялись посредством кооптации. Никакой «светской» властью в городе жрецы не пользовались. Их назначение состояло в том, чтобы давать советы царям (впоследствии — магистратам), но только тогда, когда их о том просили; помогать в следовании ритуалу торжественных богослужений и объяснять смысл ответа богов на запросы об успехе или неуспехе задуманного дела.
Особую роль в Риме играла коллегия семи весталок, во главе с Великой весталкой. Весталки выполняли важнейшую миссию поддержания священного огня в храме Весты. Дежурили круглосуточно — по двое. В весталки отбирали девочек из патрицианских семей. Служение длилось тридцать лет. На все это время они давали обет девственности и аскетизма. Зато весталки пользовались преимуществом независимости от отца (в том числе материальной), а также большим почетом. Если весталка выходила из их общего, примыкающего к храму жилища в город, ее сопровождал ликтор, расчищавший перед ней дорогу. Если она случайно встречалась с процессией, ведущей преступника на казнь, тому сохраняли жизнь.
За мелкие провинности девиц наказывал розгами сам Великий понтифик, опекавший их коллегию. Нарушение же обета девственности неумолимо каралось смертью. Мрачная процедура этой казни была детально разработана. Вот как описывает ее Плутарх:
«...потерявшую девство зарывают живьем в землю подле так называемых Коллинских ворот. Там, в пределах города, есть холм... В склоне холма устраивают подземное помещение небольших размеров с входом сверху. В нем ставят ложе с постелью, горящий светильник и скудный запас необходимых для поддержания жизни продуктов — хлеб, воду в кувшине, молоко, масло: римляне как бы желают снять с себя обвинение в том, что уморили голодом причастницу величайших таинств. Осужденную сажают на носилки, снаружи так тщательно закрытые и забранные ременными переплетами, что даже голос ее невозможно услышать, и несут через форум. Все молча расступаются и следуют за носилками — не произнося ни звука, в глубочайшем унынии. Нет зрелища ужаснее, нет дня, который был бы для Рима мрачнее этого. Наконец носилки у цели. Служители распускают ремни, а глава жрецов, тайно сотворив какие-то молитвы и простерши перед страшным деянием руки к богам, выводит закутанную с головой женщину и ставит ее на лестницу, ведущую в подземный покой, а сам вместе с остальными жрецами обращается вспять. Когда осужденная сойдет вниз, лестницу убирают, и вход заваливают, засыпая яму землею до тех пор, пока поверхность холма окончательно не выровняется». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Нума, X)