Римская история в лицах

Остерман Лев

Плутарх в биографии Помпея с явной симпатией несколькими штрихами набрасывает портрет молодого человека: «В юности Помпей имел довольно привлекательную внешность, которая располагала в его пользу прежде, чем он успевал заговорить. Приятная наружность соединялась с величием и человеколюбием, и в его цветущей юности уже предчувствовались зрелая сила и царственные повадки. Мягкие откинутые назад волосы и живые блестящие глаза придавали ему сходство с изображениями царя Александра». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Помпей, II)

Историк не называет Помпея красавцем. Судя по сохранившимся (правда, более поздним) скульптурным портретам, черты его крупного лица: низкий лоб, большой и широкий нос, массивный подбородок, —

можно назвать мужественными, но не красивыми. Вместе с тем, хранящийся в Ватиканском музее мраморный бюст оставляет впечатление какой-то разлитой в этих чертах горечи недоумения или даже неуверенности в себе. Судя по всему, это — портрет Помпея в пожилые годы (в юности-то ему самоуверенности было не занимать. Вспомним хотя бы цитированный в первом томе его дерзкий ответ Сулле по поводу триумфа). Добавлю еще, что Помпей был высокого роста и атлетического телосложения. Отличную физическую форму ему удалось сохранить до конца дней. Даже готовясь к своему последнему, роковому сражению, он сам показывал новобранцам приемы ратного дела. По свидетельству того же Плутарха:

«Личный пример полководца имел громадное влияние на мужество воинов. Они видели, как пятидесятивосьмилетний Помпей Магн то состязался пешим в полном вооружении, то верхом, на полном скаку, ловко вытаскивал и вновь вкладывал в ножны меч, то в метании дротика показывал не только необыкновенную точность попадания, но и такую силу броска, что даже многие из молодых воинов не могли его превзойти». (Там же, XIV)

Несомненно, сохранить такую форму Помпею помогло то, что он никогда не был склонен к излишествам, которым предавались многие аристократы. Когда он уже был в зените славы и построил в Риме великолепный театр, то рядом велел пристроить для себя дом — до того скромный, что тот, кто стал его владельцем после Помпея, войдя в него впервые, с удивлением спросил: «Где же обедал Помпей Магн?»

Плутарх утверждает, что юный Помпей пользовался любовью сограждан. Он перечисляет его личные качества, служившие тому основанием: «...умеренный образ жизни, любовь к военным упражнениям, убедительность в речах, честный характер, приветливое обращение, так что никто не был менее его назойливым в своих домогательствах, никто не умел более приятно оказывать услуги нуждающемуся в них». (Там же, I)

Это перечисление относится к ранней молодости Помпея. После трех лет войны под руководством Суллы он, быть может, и не утратил приветливости, не научился назойливости, но, несомненно, обрел твердость характера, а главное — взлелеял свое честолюбие.

Гней Помпей родился в 106-м году до Р.Х. Его отец, знаменитый полководец Страбон, заслужил всеобщее осуждение и даже ненависть своим ненасытным корыстолюбием. Однако Гней, по-видимому, отца любил. Он с юных лет находился при войске под его началом. Когда однажды солдаты возмутились против своего командующего, юный Гней сумел удержать их от насильственных действий. Для воинов он был скорее «сын полка», чем сын полководца. Страбон умер в 86-м году, пораженный ударом молнии, и двадцатилетний Помпей уехал в свое наследственное имение в Пицене. Спустя три года неправедно нажитое богатство отца позволило Гнею укомплектовать те три легиона, с которыми он прибыл к Сулле.

Пополнив полученные ранее впечатления от знакомства с молодым Гнеем Помпеем, перейдем к событиям, которые начали разворачиваться после смерти диктатора. Вполне естественно, что в Риме, да и по всей Италии, стали подниматься из праха остатки антисулланской оппозиции. Либерально настроенные аристократы, оттертые от власти приближенными Суллы, ратовали за восстановление демократических порядков. Родственники казненных требовали возвращения конфискованных земель. Сословие «всадников» было недовольно исключением из суда присяжных. Недовольство знатных поддерживал и плебс — ведь Сулла отменил почти бесплатные раздачи хлеба и сильно урезал права народных

трибунов. Власть и влияние укомплектованного Суллой сената подрывались. Надвигалось смутное время. Хотя пока что не раз отмеченные нами консерватизм и законопослушание римлян позволяли сенатскому сословию удерживать свои позиции. Более серьезная угроза для преемников Суллы заявляла о себе за морем, в Испании. Она именовалась Квинт Серторий.

Это имя уже мелькнуло в первом томе, в конце главы, посвященной Марию. Там речь шла о ликвидации под руководством Сертория банды бывших рабов, служивших для полубезумного старика орудием его кровавой мести. Упоминалось, что Серторий был, наверное, единственным талантливым римским офицером, перешедшим на сторону Цинны. К развернутому тем террору он был, бесспорно, не причастен. Добавлю теперь, что это был опытный и прославленный полководец. Еще 20-летнего юношу отметил Марий во время войны с кимврами. Спустя десять лет, уже в должности военного трибуна, он успешно воевал в Испании и, наконец, своей энергией и отвагой отличился в «Союзнической» войне 90-88-х годов.

Затем Серторий добивался избрания в народные трибуны, но этому помешал Сулла, быть может, ревновавший к его военной славе. Что и привело Сертория в лагерь популяров. Когда Цинна был убит, Сулла двинулся к Риму, а высланные против него консулы продемонстрировали свою полную бездарность. Серторий понял, что их дело проиграно. В конце 83-го года он вновь уехал в Испанию, в надежде превратить эту страну в убежище для противников Суллы.

Уважительным отношением к местной аристократии, пресечением вымогательства римских чиновников и отменой постоя войск в городах ему удалось расположить к себе испанцев. Спустя два года Сулла послал в Испанию регулярное войско. Серторий был вынужден бежать в Мавретанию (северо-западная Африка). Там он принял непосредственное участие в междоусобной борьбе, возглавив военные силы тех, кто сражался с инсургентами. Добившись победы, Серторий проявил чрезвычайную умеренность: он передал мавретанцам все захваченные им города и деньги, довольствуясь только тем, что они сами решили ему уплатить.

Прослышав о военных талантах и бескорыстии Сертория, лузитанцы, населявшие юго-западную часть Испании, пригласили его к себе в качестве главнокомандующего (они не без основания опасались дальнейшей экспансии римлян, уже владевших северными и восточными областями полуострова). Объединив под своей командой отважных лузитанцев, воинов некоторых соседних племен, а также римских эмигрантов, Серторий сумел создать организованную по римскому образцу немногочисленную, но очень мобильную и сильную армию. Действуя методами партизанской войны, он в течение трех лет (уже после смерти Суллы) разбил одно за другим четыре римских войска, несмотря на их многократное численное превосходство. И это при том, что общее руководство борьбы с Серторием осуществлял Метелл Пий — знаменитый и заслуженный, хотя уже очень немолодой, полководец.

В 76-м году римский сенат вынужден был отправить в Испанию новое большое войско под командованием Гнея Помпея Великого. Ситуация представлялась настолько опасной, что ему на неопределенный срок предоставили полномочия (империй) проконсула, хотя он еще не был консулом. Помпей домогался этого назначения. Прежние победы принесли ему славу, но славу лишь одного из лучших генералов великого Суллы. По соизволению диктатора ему был дарован и триумф. Теперь честолюбивый молодой человек хотел доказать Риму, что он и сам, без чьего-либо покровительства, может заслужить высшие воинские почести. Неудачи прославленного Метелла выгодно подчеркнули бы его, Помпея, победу над Серторием. А в ней он не сомневался! Даже вложил в эту экспедицию свои личные, уже порядком поистраченные в начале сулланской кампании средства (в отличие от других офицеров Суллы, Помпей вовсе не нажился на проскрипциях, да его, как мы помним, и не было тогда в Италии).